Ольга Санфирова

 

РУФИНА

           ГАШЕВА,

Герой Советского Союза,

штурман эскадрильи

ЛЕЛЯ

 

С Лелей я сделала около восьмисот боевых вылетов. Помню полет на бомбардировку живой силы и техни­ки противника на дороге к переправе у станицы Сла­вянская.

Погода была прескверная, шел дождь со снегом, зем­ля, вся в белых и черных пятнах, просматривалась плохо. Пытались разглядеть переправу, но тщетно. Зато на бе­регу время от времени мигали фары автомашин. Навер­ное, их там скопил ось немало, если им приходилось включать фары и демаскировать  себя. Отбомбились по машинам. Вверх взлетел столб пламени. На душе хоро­шо, слетали не зря. Взяли курс домой, но не тут-то бы­ло. Нас сразу же схватили прожекторы, и начался об­стрел. Леля дает полный газ, маневрирует, старается выйти из-под огня. Слышно, как с треском рвутся сна­ряды, и чувствуется запах пороха. Применив излюблен­ный прием - скольжение, резко теряем высоту и вы­рываемся на свободу.

Вдруг наш старый и маломощный мотор расчихался, раскашлялся и вскоре заглох. Стало ошеломляюще ти­хо... Леля вся подал ась вперед к приборной доске и на­чала работать шприцем, подкачивая бензин в карбюра­тор. До своей территории еще очень далеко... Сижу в пол­ном бездействии. Тут уж штурман ничем помочь не может. Вся надежда на выдержку и умение Лели.

Жалобно всхлипывает шприц. Земля все ближе и ближе... Впереди видна дорога, и по ней движется длин­ная колонна вражеских автомашин. Сбоку они видны как на ладони. Если мотор не заработает, то угодим прямо немцам в лапы. Неужели так бесславно пропа­дем? Но нет, Леля победила. Мало-помалу мотор ожи­вился и, наконец, стал работать четко и ровно.

- Леля, что же это было?

- Да, наверно, бензин неважный, вода попала,  - спокойно отвечает она.

Очень сложны были полеты на Новороссийск. Осо­бенно доставалось летчикам. То густая дымка, то низкая облачность, да еще восходящие и нисходящие потоки.

Однажды, после того как мы удачно отбомбились по вражеским траншеям и с хорошим настроением возвра­щались домой, при подходе к берегу нас вдруг резко по­тянуло вниз. На мгновение я оторвалась от сиденья и по­ползла влево. За какие-то доли секунды мы потеряли че­тыреста метров, а впереди черная стена горного хребта, через который нам нужно перевалить. Разворачиваемся, уходим в море и кружим, кружим, набирая нужную вы­соту, и опять быстро ее теряем

Море кажется чугунным, неприятным. Отчетливо вид­но, как под нами идет морской бой. Разноцветные шары летят из стороны в сторону, отражаясь в воде. Там же­стокая схватка, кровавый бой, а мы как неприкаянные все еще кружим.

у меня иссякло терпение, и я начинаю вслух прокли­нать море и горы, а Леля успокаивает: «Не злись, побе­реги силы на следующий вылет. Сейчас перетянем».

Наконец с четвертого захода нам удалось перебрать­ся через хребет.

 

...Это было в Польше, за рекой Нарев. Наш экипаж получил задание разбомбить немецкий штаб в одном из населенных пунктов. Ночь была хорошая, звездная, вни­зу медленно проплывали темные очертания лесков, хоро­шо просматривались дороги. А вот и Нарев. На передо­вой довольно спокойно. Лишь время от времени яркими вспышками взлетают ракеты и кое-где идет вялая пере­стрелка. Впереди уже виден населенный пункт. В центре белеет здание, сверху похожее на букву «Г». Здесь дол­жен быть штаб.

_ Давай заходи. Курс триста десять. Будем бом­бить, - говорю я.

Леля ложится на заданный курс, и самолет идет по идеальной прямой. Вот в прорезе крыла появляется зда­ние. Прицеливаюсь. Дергаю за рычаги бомбодержате­лей. Самолет вздрогнул, освободившись от груза. Леля разворачивается: хорошо видно - бомбы попали в цель.

И тут же беспорядочный огонь с земли. Но нас не най­ти, уходим бесшумно, со снижением. Продолжаю смот­реть назад.

Но что это вдруг забеспокоилась Леля? Что она все крутится?

  -Руфа, ты посмотри, что у нас с мотором де­лается...

Гляжу, пламя лижет капот двигателя и судорожно тянется к фюзеляжу. Отвалился патрубок. Мотор ста­рый, масло бьет давно. Вот-вот огонь охватит всю ма­шину.

Мурашки побежали по спине. Неотрывно смот­рим на ярко-желтое с красными язычками пламя. Идем на малом газу, высота все теряется. Как же медленно тянется время! Летим уже, кажется, целую вечность.

Огонь угрожающе приближается к нам...

Чуть не на бреющем прошли линию фронта.

       - Руфа, снимай парашют, прыгать уже невозможно. Как только сяду, так сразу выскакивай - и подальше от самолета.

Быстро отстегиваю парашют.

- Сняла? - спрашивает Леля.

- Да.

- А теперь ты поведи, сниму и я.

Летим низко, прямо вдоль дороги и продолжаем до боли в глазах смотреть на пламя.

       Показался наш аэродром. Даю красную ракету, и заходим на посадку с прямой.

   На этот раз докладывает Леля:

-Товарищ командир, задание выполнено. Бомбы легли в цель. Самолет неисправен, отлетел патрубок. Разрешите лететь на вашем самолете?

   -Хорошо, берите мой самолет, - сказала Бершан­ская.

- Спасибо! - Леля ни словом не обмолвилась о том, что пришлось пережить за эти страшные сорок минут...

 

Как командиру эскадрильи Леле Санфировой не раз приходилось вывозить в первые боевые вылеты еще не обстрелянных штурманов, что стоило большого нерв­ного напряжения. Порой она очень уставала от таких полетов и никак не могла уснуть. Ворочаясь с боку набок, считала до тысячи, и все напрасно. И тогда прини­малась за письмо маме. Писала она круглым крупным почерком обстоятельные письма о погоде, о том, как мы живем и какие хорошие девчата в ее эскадрилье. И ни­когда об опасной летной работе. Или вдруг разгово­рится:

- А знаешь, чего мне хочется больше всего? Поспать на настоящей кровати, застланной простынею, и чтобы подушки были настоящие, и ни о чем, ни о чем не думать. Смешно?

- Вовсе нет, я тоже об этом часто думаю.

А Леля продолжает:

- Вот скоро кончится война, и разбредемся мы все в разные стороны... Слушай, давай и после войны будем летать вместе? Совершим грандиозный перелет, только уж не на ПО-2, а на каком-нибудь большом самолете!

Но мечте не суждено было осуществиться. Леля с войны не вернулась.

 

 

Hosted by uCoz