Хорошилова Саша

Вооруженец, затем штурман, комсорг 46-го гвардейского ночного бомбардировочного авиационного полка 325-й ночной бомбардировочной авиационной дивизии 4-й воздушной армии 2-го Белорусского фронта,гвардии лейтенант.
В Красной Армии с 1941 года.  В действующей армии с мая 1942 года.
Участвовала в битве за Кавказ, освобождении Кубани, Крыма и Белоруссии. Дошла до Германии.

Саша Хорошилова, ставшая к тому времени отличным вооруженцем, была одной из самых активных комсомолок в полку. Она давно хотела подать заявление о приеме в партию. Но ее останавливало одно — происшествие с бомбой. Как-то на самолете, который она подготовила к вылету, заело замок и одна бомба не упала. Экипажу пришлось вернуться на аэродром с бомбой. Хотя посадка произошла благополучно, девушка тяжело переживала этот случай. И однажды она рассказала о нем Марии Ивановне Рунт.

Секретарь партбюро, услышав, что Саша считает случай с бомбой несмываемым пятном на своей совести, преграждающим ей путь в партию, поспешила успокоить ее, сказав, что дело обстоит совсем не так, что она преувеличивает свою вину, что она достойна быть в рядах партии.

Поздней ночью на аэродроме, отправив самолет в последний боевой полет, Саша написала заявление: «Прошу принять меня в партию...». Заседание партбюро, на котором оно обсуждалось, происходило в районе хутора Веселого, там, где теперь плещутся волны огромного Веселовского водохранилища канала Волга — Дон. Все дома здесь были тогда разрушены, и заседание происходило в пастушьем шалаше.

И когда Саша начала рассказывать свою биографию, неподалеку разорвалась бомба, потом загудели фашистские самолеты — их знали уже по звуку. Секретарь скомандовала:

— В траншею!

Самолеты пролетели, все вернулись в шалаш. А через несколько минут — новая волна бомбардировщиков. Опять пошли в укрытие. Так повторялось три раза, пока наконец Мария Ивановна не бросила раздраженно, под гул вражеских самолетов:

— Ничто не может нарушить святого дела приема в партию! Останемся на месте, товарищи. Продолжайте, товарищ Хорошилова!

И Саша, словно не слыша, как фашисты обстреливали аэродром с воздуха, продолжала повествование о своей простой и ясной жизни девушки из-под Рязани, дочери крестьянина-бедняка, воспитанной в пионерском отряде и комсомоле.

Потом началось обсуждение, как всегда, спокойное, обстоятельное. Были и добрые слова в ее адрес, были и поучительные.

— Кто за то, чтобы принять товарища Хорошилову кандидатом в члены партии? — спросила Рунт, когда обсуждение закончилось, и спустя мгновение торжественно произнесла: — Принята единогласно.

— Я вышла из шалаша такая счастливая, — вспоминает Саша, — что забыла о всякой опасности, а тут как раз — новый налет бомбардировщиков, и Аня Еленина просто силой уволокла меня в траншею...

Хочу рассказать об удивительной судьбе близкого мне человека — Саши Хорошиловой. В полк она пришла в Москве, после второго курса педагогического института, где училась на историческом факультете. [150]

В штурманскую группу не попала, была зачислена вооружением и при формировании полка назначена старшим техником эскадрильи по вооружению. Отличалась тем, что ввертывала взрыватели в бомбы голыми руками, и зимой руки ее не примерзали к металлу. Делала все как-то особенно быстро.

Была она мала ростом, круглолица, курноса, с улыбчивым приветливым лицом. Хрипловатым голосом пела рязанские частушки и активно участвовала в комсомольской работе. Через какое-то время выбрали Сашку комсоргом полка...

Потом пришло указание — все политработники в авиации должны освоить какую-либо летную специальность, чтобы они могли лично показывать пример боевой работы. Саша выучилась на штурмана и стала азартно летать. У нее не было своего летчика, она оставалась комсоргом и летала, заменяя кого-то из штурманов в экипаже. Насколько я помню, Саша успела сделать несколько десятков боевых вылетов. Мы дружили с ней, она была веселым товарищем. Когда летчики доложили, что над Керчью горит самолет, я рассчитала по времени вылета, что это экипаж с Рудневой или Хорошиловой. Сгорела Женя Руднева...

После войны Саша вышла замуж за артиллериста Сережу, буквально за пару месяцев сдала все экзамены в институте и уехала с [151] ним в сибирскую деревню, к его родителям. Он пошел служить в милицию, а Сашу стали обучать, как ухаживать за овцами. Она была в отчаянии: «Как жить, что делать?» Нашлась — уехала в город, поступила работать в институт, защитила кандидатскую диссертацию по экономике, родила троих детей. Сережу тоже уговорила учиться на вечернем отделении, а сама стала работать над докторской...

Когда Саша приезжала в Москву, я удивлялась: как она справляется? Трое детей, муж работает и учится, помощи по дому никакой — нет ни мамы, ни няни.

«Что ты, Ирина, у меня за каждым из детей закреплена какая-то функция: один моет всем калоши, другая убирает кухню, ходит в магазин. Главное, что это они делают не для себя, а для всех, надо только четко поставить задачу».

Я помню, что «калоши» меня совсем сразили, и я быстро переняла опыт, назначая своих сыновей дежурными по обеду, ужину, магазинам — «для всех».

Последние годы Саша заведовала кафедрой экономики в одном из институтов в Одессе. Сергей стал кандидатом наук.

Меня всегда поражало это стремительное превращение деревенской девочки в комсорга полка и штурмана, а затем в доктора наук, профессора, преподавателя вуза. Восхищало ее умение поднимать всех вокруг себя...(Ракобольская)