Бондаренко Вера
Техник по спецоборудованию 46-го гвардейского ночного бомбардировочного авиационного полка 325-й ночной бомбардировочной авиационной дивизии 4-й воздушной армии 2-го Белорусского фронта, гвардии лейтенант.
В Красной Армии с 1941 года. Освоила специальность мастера по спецоборудованию. В действующей армии с мая 1942 года.
Участвовала в битве за Кавказ, освобождении Кубани, Крыма и Белоруссии. Дошла до Германии.
Зима 1941-42.Энгельс
"Инженер по спецоборудованию Клавдия Алексеевна Илюшина воспользовалась этим, чтобы показать своим питомцам на практике схему электрооборудования, которую они знали до того лишь по учебникам. Натянули провода, поставили огни — сигнальный, боковой, хвостовой, пристроили фары. И прибористы Оля Голубева, Вера Бондаренко и Полина Ульянова скоро научились самостоятельно разбираться в электрооборудовании самолета.
Многие из девушек-прибористок впоследствии переквалифицировались в механиков, штурманов. Только Вера Бондаренко осталась верна своей специальности до конца войны. Однополчане до сих пор вспоминают, как на любом аэродроме днем и ночью звенел ее тоненький голосок:
— А у вас с приборами все в порядке?
С приборами все было в порядке, потому что за ними следила заботливая и вездесущая Вера Бондаренко".
"Солнце лишь клонилось к закату, а первый самолет уже покинул аэродром, направляясь на «подскок».
Предстоял довольно длинный и не совсем приятный путь: фашистские истребители до наступления темноты носились в воздухе, подкарауливая маленькие «По-2». Правда, стоило подождать час, и опасность нападения в воздухе миновала бы. Но тогда и боевые, вылеты начались бы на час позже. А с этим девушки не хотели примириться.
И вот уже один самолет поднялся над лесом. Напротив штурмана колени в колени сидела прибористка Вера Бондаренко. Обе они напряженно всматривались вдаль, чтобы заблаговременно увидеть опасность, предупредить пилота.
Погода была неважная. Сильный встречный ветер бросал машину из стороны в сторону. Летчица напрягала все силы, упорно борясь с воздушными потоками. На какое-то мгновение самолет застыл на месте, потом его бросило книзу, потом — вверх.
В это время Вера заметила на горизонте крохотную точку, которая стремительно приближалась.
Она сказала об этом штурману. «Мессер», — определила та, узнав в набухающей точке гитлеровский истребитель «Мессершмитт».
Сказали пилоту, она дала газ до предела. Но разве уйдешь на «По-2» от мощного, быстроходного истребителя! И сесть некуда: слева и справа — горы, внизу — лес, в котором гитлеровцы.
«По-2» продолжал свой путь на запад. Лица девушек будто окаменели. Уже потом, когда все кончилось, Вера почувствовала, что сжимает своей рукой руку подруги — штурмана.
Сбоку приближался «Мессершмитт». Еще минута — и он откроет [131] огонь. Но эта минута не наступила: между «По-2» и «Мессершмиттом» вдруг вынырнул советский истребитель. «По-2» рванулся в сторону. Сзади донесся треск пулеметов. Закипел воздушный бой.
Спустя полчаса, когда три девушки уже были на аэродроме, к ним подошел рослый летчик в шлеме, сдвинутом на затылок.
— Так это вы воевали с «Мессером»? — спросил он улыбаясь. И, положив руку на плечо маленькой Веры, ростом ему по грудь, сказал от души: — Ну и молодцы же вы, мои хорошие!
А на следующий день, как и в другие дни боевой работы, с этого «подскока» Вера и ее подруги снова, не дожидаясь темноты, летели той же дорогой: разве можно упустить хоть минуту ночного времени! " (Магид)
Зима 1943 года. Пересыпь
Р. Аронова:
Прямо с ходу посадила самолет, зарулила на стоянку, выключила мотор да так и осталась сидеть, уставившись злым взглядом на манометр.
— У вас приборы все в порядке? — услышала тоненький голосок Верочки Бондаренко, мастера по приборам.
Более неподходящего момента она не могла выбрать для такого вопроса! Но даже и сейчас я не смогла бы обидеть ее каким-нибудь резким словом — уж такая она была, ваша Верочка!
Бондаренко сильно напоминала мне артистку Янину Жеймо. Маленькая, с круглым миловидным лицом, открытым взглядом больших серых глаз, глядевших немного удивленно, она была порой похожа на ребенка. В полку все любили ее. Но, конечно, не за красивые глаза, а за золотые руки. Она отлично знала свое дело, работала без устали и без отказа. Иной раз придешь с задания с взбудораженными нервами, с пробоинами в самолете, кричишь и на техников, почему не заправляют горючим, и на вооруженцев, почему так долго не подвешивают бомбы, а как только услышишь звонкий, голосок Верочки: «У вас с приборами все в порядке?» — сразу смягчаешься и уже безо всякого раздражения, весело отвечаешь: «Все нормально, Верочка!
На этот раз я не могла ей так ответить.
— Верочка, сними манометр и швырни его подальше... в море. Из-за него я, наверное, седая стала.
1945 год
Р. Орлова:
«Я все вспоминаю нашу дружную полковую семью. Сколько тепла, заботы видела от наших девочек. Помню, кажется вдалеке, зимой были сильные морозы. Я стояла на посту у самолетов. Очень холодно и стоять еще долго. Смотрю и глазам не верю — смена идет. Но ведь рано еще! И вдруг слышу голос Верочки Бондаренко: «Так холодно, ты, наверно, замерзла, я и решила сменить тебя пораньше».
Если кто-то отдыхал после наряда, то всегда старались не шуметь. Дружно жили, заботились один о другом, помогали... Трудно найти слова, чтобы передать ту искренность и высокую человечность, что была в наших отношениях... "
