Тимченко Катя

 

 Штурман звена 46-го гвардейского ночного бомбардировочного авиационного полка 325-й ночной бомбардировочной авиационной дивизии 4-й воздушной армии 2-го Белорусского фронта, гвардии лейтенант.
В Красной Армии с 1941 года. Освоила специальность штурмана. В действующей армии с мая 1942 года.

Участвовала в битве за Кавказ, освобождении Кубани, Крыма и Белоруссии. Выбыла из полка по болезни в 1944 году.

Выйдя из метро на улицу, Катя остановилась. В этом районе Москвы ей приходилось бывать нечасто. Девушка вскинула на плечо рюкзак и огляделась. Потом решительно зашагала по тенистой аллее к зданию старинного дворца, в котором размещалась Военно-воздушная академия имени профессора Жуковского.

Было это в суровом сорок первом. Катюша Тимченко спешила на сборный пункт формировавшейся женской авиачасти. У входа в академию она заметила группу девушек, снаряженных тоже по-походному. За плечами у каждой виднелся вещевой мешок. Девушки оживленно переговаривались, но вдруг смолкли.

— Тише, девочки, Раскова идет,— негромко сказал кто-то из них.

Катя услышала предупреждение и тоже подтянулась по-военному. К ним приближалась молодая красивая женщина в военной форме. Будущие военные летчицы и штурманы расступились перед Расковой, затем плотно окружили ее. Марина Михайловна сказала несколько ободряющих слов, улыбнулась, и девчата сразу почувствовали себя спокойней, уверенней.

Вечером на новом месте Катя долго не могла уснуть. Пыталась представить себе пока неясное будущее, вспоминала свою совсем еще короткую жизнь.

...Вот она, девчушка, сидит на чьих-то крепких плечах. Вокруг шумит демонстрация, гремят оркестры, а над толпой плывут воздушные шары — синие, красные, желтые. Закинув голову, Катя следит, как шарики улетают в небесную синеву...

Позже она так же завороженно смотрела на полет трепещущего на ветру бумажного змея, сама запускала в небо модели планеров. Но больше всего ей нравились дирижабли, неторопливо и важно плывущие в небесном океане.

Катя не только любовалась их красивым полетом, но и стремилась узнать, как они устроены. Немало часов провела она в библиотеке, листая книги о воздухоплавании, рассматривая в журналах фотографии различных типов дирижаблей, делая рисунки и наброски в тетрадке. А когда окончила школу, твердо решила пойти в дирижаблестроительный институт, который был создан тогда в Москве.

Студенческая жизнь, как бурный поток, подхватила и понесла Катю. Утром она сидела в аудитории и аккуратно записывала лекции. Потом, совершив переход по длинному и шумному институтскому коридору, надевала белый халат и часами разбиралась в показаниях лабораторных приборов. После этого Тимченко можно было встретить в аэроклубе: она занималась в группе по подготовке пилотов, А по вечерам снова письменный стол, светлый круг от настольной лампы и рабочая тишина, которая помогает осмыслить сложные расчеты и чертежи.

В институте Катя познакомилась с непоседливой девчонкой Женей Жигуленко. Они стали неразлучны. Много и серьезно занимались, но успевали и посмотреть новую кинокартину или спектакль, и побродить по залам художественной выставки, и сбегать в клуб на танцы, предварительно принарядившись перед зеркалом...

С началом войны девушки сразу почувствовали себя повзрослевшими на много лет. Побывав со студентами своего института на строительстве оборонительных рубежей и вернувшись в Москву, третьекурсницы Катя Тимченко и Женя Жигуленко стали обивать пороги военкомата, райкома комсомола, аэроклуба с просьбой послать их на фронт. Но всюду им отвечали одно и то же:

— Продолжайте учиться. В армию женщин не берут.

Они не могли с этим смириться. Как это так — не берут?! Неугомонная Женя предложила отправиться в Управление Военно-Воздушных Сил Красной Армии.

— В конце-то концов; мы — летчики или нет? Ведь мы же получили звание пилотов в аэроклубе!

Полковник, к которому им удалось «пробиться», был уже немолод. Выслушав подружек, он, должно быть, вспомнил свою огневую комсомольскую юность, и глаза его потеплели.

— Вот что, девушки, я, к сожалению, ничем помочь не могу. Но дам добрый совет: обратитесь к Марине Михайловне Расковой. Она формирует женскую авиационную часть. Желаю удачи...

И надо же случиться такому совпадению: как раз в тот момент по коридору проходила Раскова. Катя и Женя взволнованно обратились к ней. Раскова остановилась. А подруги молча топтались на месте и растерянно глядели на нее.

Первой заговорила Марина Михайловна.

— Вы, наверное, летчицы. Я угадала?

— Мы окончили аэроклуб... летали, прыгали с парашютом... учимся в институте,— наперебой заговорили Катя и Женя.

— Короче говоря, собрались на войну?

— Да!

Задав еще несколько вопросов и записав в блокнот их фамилии, Раскова дала девушкам адрес сборного пункта; Военно-воздушная академия имени профессора Жуковского.

Как только Марина Михайловна отошла, острая на язык Женя пошутила:

— Поздравляю, товарищ Тимченко. Вы уже почти воздушный академик или, в самом крайнем случае,— доцент.

Обе дружно рассмеялись. Подобное предположение казалось тогда милой шуткой...

Пролетели месяцы напряженной учебы, и сформированный Расковой 588-й женский легкобомбардировочный авиаполк вылетел на фронт. В его составе воевала и сержант Екатерина Тимченко. Она стала штурманом в экипаже летчицы Нины Худяковой. На счету у Тимченко значилось уже девять боевых вылетов. В тот день, о котором идет речь, она летела в десятый раз. Сидя в своей узкой кабине. Катя держала на коленях планшет с картой и еще раз мысленно «проходила» маршрут. Линия фронта была отмечена по реке Миус, заданная цель— под Таганрогом. В момент, когда, по расчетам штурмана, цель была под самолетом, Тимченко приготовилась сбросить светящуюся авиабомбу. Но в это время их самолет внезапно охватила слепящая волна света, поднимавшаяся от фашистских прожекторов. Одновременно начался бешеный обстрел.

За время совместных вылетов Катя Тимченко и Нина Худякова научились быстро принимать нужное решение. Девушки решили сбросить весь свой груз в один момент по бившим впереди зениткам,

На какой-то миг после бомбометания вражеские зенитки умолкли. Однако не успел самолет лечь на обратный курс, как на него обрушился новый огненный шквал — стреляли слева, справа, сзади... Чтобы избежать прямых попаданий, нужно было молниеносно менять направление полета, умело маневрировать. Опасаясь быть ослепленной прожекторами и потерять пространственное положение, летчица не выглядывала из кабины. Впившись взглядом в приборы, она выполняла команды штурмана: «влево», «вправо»... И тут произошла досадная осечка. То ли команды штурмана следовали слишком быстро, то ли Нина Худякова чересчур торопливо реагировала на них, но только самолет вдруг сорвался в штопор. А может быть, летчица сделала это преднамеренно?

Катя сразу почувствовала неладное; катастрофически нарастало зловещее ускорение движения, одновременно со всех сторон надвигались огромные пылающие зеркала прожекторов. Машина камнем падала вниз.

«Гибнуть здесь, над вражеской территорией, на радость фашистам?!» Катя наклонилась к переговорному аппарату.

— Нина, высота 600... 500...! Нина, выводи!

В ответ — молчание.

Перед штурманом—ручка управления. Катя могла бы сама повести самолет, как делала это еще в аэроклубе. Но она помнила строжайший приказ; «Штурману не вмешиваться без разрешения летчика-командира в управление самолетом».

А высота 400... 300 метров...

— Ниночка!

По-прежнему молчание. Не иначе как Худякову охватило какое-то оцепенение. Больше падать было нельзя! Катя резко отвела ручку вправо и по диагонали на себя, а педали перевела в крайнее обратное положение. И сейчас же куда-то исчезли зеркала прожекторов, а самолет, милый, послушный У-2, снова полетел по горизонтали! Зенитки, правда, продолжали обстрел, но разрывы теперь виднелись значительно выше. Напрасно в тот раз злобно рыскали прожекторы, потерявшие из виду машину. Значит, правду говорят, что нет худа без добра! Срыв в штопор помог самолету вырваться из лап врага.

Катя посмотрела на часы. Машина находилась в световой ловушке всего три минуты, а девушке они показались вечностью.

«Все это хорошо, но как чувствует себя Нина?» Не успела Катя Тимченко подумать об этом, как услышала невозмутимый голос Худяковой:

— Навигатор, когда же домой?!

— Возьми вправо градусов десять, ну двадцать,— обрадованно передала штурман и облегченно вздохнула: раз Нина назвала ее «навигатором»— значит к ней вернулось чувство юмора, а следовательно, все в порядке.

Катю неожиданно обожгла догадка; наверное, Нина проверяла ее выдержку и боевые качества, а она, глупая, сплоховала, и ведь это уже во второй раз...

В один из перелетов на место базирования их экипаж уклонился от заданного маршрута. Шли на бреющем полете. Все было нормально, пока на небольшом удалении друг от друга, слева и справа, не показались два сходных ориентира. Тимченко заколебалась; какой из них искомый, и с мольбой взглянула на Нинину спину. Штурман понимала; летчица знает, но не хочет сказать. Спросила у нее, а Худякова молчит. Будто Катя и не к ней обратилась. С досады штурман буркнула наугад; «вправо». И ошиблась. Правда, тут же сама поняла это. Пришлось снова корректировать маршрут полета. В результате к месту назначения прилетели позже, чем полагалось. Кате было очень неприятно: ведь летчица выполнила ее команду, понимая, что она ошибочна.

И вот теперь Катя снова допустила неточность, не проявила нужной выдержки. Летчица наверняка доложит командованию, какой она плохой боец и никудышный штурман...

Посадку на аэродроме произвели последними, когда уже брезжил рассвет. На старте был только один самолет командира полка. Худякова и Тимченко подбежали к Бершанской и стали докладывать о выполнении задания.

— Молодцы, дорогие мои!— похвалила девушек Евдокия Давыдовна.— Несколько экипажей заявили, что ваш самолет сбит — видели, как он падает в свете прожекторов... А сейчас за дело. Предстоит срочная перебазировка. Все уже вылетели. Я ждала вас, верила, что вернетесь...

Пробоины в плоскостях самолета и в фюзеляже считали и заклеивали на новом аэродроме. Что поделаешь, в пору отступления летом сорок второго аэродромы приходилось менять, к сожалению, часто...

Техник Зина Петрова, осмотрев машину, даже присвистнула:

— Настоящее боевое крещение получили девчата! Много испытаний ожидало еще Катю Тимченко, как и каждую из нас. Ведь все мы не только воевали, но к учились, закалялись в боях. А боевой опыт приходил не сразу.

Дни летели за днями, а Худякова даже не упомянула о случае вмешательства штурмана в управление самолетом. Катя уже стала подумывать, что никакой проверки вообще не было, что Нина ничего не заметила, а вывод самолета из штопора они осуществили одновременно.

Однако штурман заблуждалась. На Северном Кавказе в одну из нелетных ночей к самолету Худяковой подошел недавно приехавший корреспондент. Нина стояла, прислонившись к машине, и, неторопливо похлопывая перчатками по ладони, давала интервью. Затем она переключила внимание корреспондента на Катю, попросив ее рассказать что-либо поинтереснее, Тимченко пожала плечами.

— Расскажи, навигатор, как ты штурвал чуть не вырвала из моих рук,— предложила Худякова.

Катя покраснела так, как умела краснеть только она, человек по натуре застенчивый и совестливый. Но Нина, смеясь, сжала руку подруге. И у Кати отлегло от сердца. Она поняла, что все же успешно прошла тогда испытание, если не на выдержку, то на смелость и решительность, что летчица благодарна ей за помощь и, наконец, что Нина—ее верный и настоящий друг.

Катю окликнули, и она, извинившись, отошла от корреспондента и летчицы. Девушка шла легко, улыбаясь и напевая что-то. Настроение было прекрасным: наконец-то все прояснилось и не осталось никаких недомолвок в их отношениях с Ниной.

А все-таки, какая это сложная и тонкая вещь — взаимоотношения людей, в особенности при выполнении ими трудной боевой работы. Как-то произошел в полку и такой случай, когда командиру пришлось разъединить экипаж из-за «утраты доверия» летчика к штурману. Две очень хорошие, храбрые девушки не сработались, не поняли друг друга. Худякова была отличным летчиком, но Катя подчас ловила себя на том, что ее раздражает придирчивость и насмешливая холодность Нины. Только теперь, переосмысливая свое к Нине отношение, Катя поняла, что была несправедлива. Нина вовсе не холодный человек и не придира. Просто она строгая.

«Давай-ка разберемся»,— сказала себе Катя, как часто она говорила в моменты самоанализа, устраивая себе время от времени внутреннюю «чистку». Итак, легче всего делать себе и людям поблажки, улыбаться и быть всегда любезной, милой, А жизнь, тем более фронтовая,— дело нешуточное. Какие могли быть неприятности, если бы Худякова с самого начала сознательно не приучила своего штурмана к самостоятельности! Боевая обстановка с каждым днем усложнялась. В этих условиях необходимо было самому справляться со своими обязанностями. И Катя привыкла не надеяться на помощь летчика, а рассчитывать прежде всего на собственные силы.

Экипаж Худяковой — Тимченко стал отличной боевой единицей. Каждую ночь подруги наносили бомбовые удары по врагу. В одну из тяжелых ночей памятного сорок второго года, когда гитлеровские орды, устремившиеся на Северный Кавказ, достигли района Моздока и продолжали рваться к грозненской нефти, вместе с другими вылетел на задание и экипаж Худяковой — Тимченко. Возле Моздока нашей разведке удалось обнаружить крупный фашистский склад боеприпасов. Его необходимо было уничтожить.

Ночь выдалась безлунной, по-южному черной. Наши По-2 бесшумно подходили к объекту бомбежки. Но фашисты были начеку. Ослепляющие лучи прожекторов прорезали темное небо. Начали бить зенитные орудия. Однако Нина Худякова и Катя Тимченко уверенно шли сквозь огненные разрывы к заданной цели. Расчет штурмана оказался точным. Бомбы, сброшенные Катей Тимченко, попали в расположение склада. Страшный грохот потряс воздух. Сильная взрывная волна подбросила самолет. Вот это удар! Боеприпасы на земле рвались непрерывно. Подходили другие самолеты и снова сбрасывали бомбы. Склад был уничтожен начисто. С той поры Катю стали считать одним из лучших штурманов-снайперов полка.

Вспоминается, как однажды в ненастную осеннюю ночь нам довелось бомбить фашистов в ауле Дигора, где враг сосредоточил большое количество танков и другой военной техники. Задача была нелегкой. Мало того, что фашисты простреливали все подходы к аулу, расположение его у подножия Казбека было труднодоступным. Кругом горы. Тут и днем-то развернуться сложно, того и гляди врежешься в скалы, а о трудностях ночных полетов и говорить не приходится. Вероятно, поэтому под покровом ночи враг в ауле чувствовал себя спокойно. Мы это учитывали и строили свой расчет на внезапности.

Ночной визит советских бомбардировщиков застал гитлеровцев врасплох. Их зенитные установки молчали. На земле, еще перед вылетом, мы с Олей Клюевой договорились с Худяковой и Тимченко, как надежней обрушиться на мотоколонну, которая, по донесению, двигалась из аула в ущелье. Условились, что подойдем к цели на высоте 1200 метров и с планирования на малой высоте сбросим бомбы.

Нина и Катя вылетели первыми, а я и Оля — через три минуты. Начав сворачивать к ущелью, мы со штурманом увидели, как над ним пролился светящийся поток САБ, Немного погодя на земле раздались взрывы. Взметнулось пламя пожара.

— Ай да молодцы девчата!— крикнула Ольга.— Прямое попадание!

Тимченко безукоризненно вывела самолет в заданное место. Удар был внезапным и ошеломляющим. Мы с Клюевой действовали не спеша. Оля старалась сбросить бомбовый груз туда же, где рвались бомбы экипажа Худяковой—Тимченко. Подходили другие самолеты полка и тоже метко поражали цель. Фашистская мотомеханизированная колонна была разгромлена, о чем на следующий день доложила наземная разведка. За боевую работу в ту ночь полк получил от командования благодарность. Особенно отличился экипаж Нины Худяковой — Кати Тимченко.

Кавказ — благодатная земля для тех, кто живет на Ней, но летать над его горными вершинами — задача не из легких. Чего стоит только изменчивость погоды! Бывало, вылетаешь — ночь ясная, ориентироваться легко, на обратном же пути попадаешь в такой туман, что летишь, как в молоке, приземляешься при свете ракет, А при нашей крошечной посадочной площадке малейший просчет грозил неприятностью.

Вот почему в случае сомнительных метеоусловий командир полка Евдокия Бершанская направляла самые опытные экипажи на разведку погоды.

В одну из памятных ночей майор Бершанская, выпуская первым самолет Худяковой — Тимченко, сказала?

— Метеосводка говорит о том, что заданная цель закрыта. Да и у нас, как видите, далеко не ясная погода. Уточните обстановку. Если она в самом деле скверная, возвращайтесь с грузом.

Вскоре стало понятно, что надежды на улучшение воздушной обстановки не оправдываются, И все же счастье улыбнулось экипажу; цель на какую-то секунду оказалась в разрыве низкой облачности. Успешно отбомбившись, самолет вернулся на базу, но приземлиться девушки не могли. Аэродром был плотно окутан туманом. Пришлось лететь на запасный аэродром, где в то время базировался мужской полк однотипных самолетов-ночников под командованием К. Д. Бочарова. Так Катя и Нина «открыли» наших «братцев», с которыми в дальнейшем наша часть завязала крепкую фронтовую дружбу, которая здорово помогла в нашей общей борьбе.

Как только у «бочаровцев» разнеслась весть о приземлении девушек, весь личный состав прибежал на аэродром. Недопустимому скоплению летчиков и техников вокруг самолета положил конец командир полка.

— Не слишком ли велика охрана для одной машины? А ну-ка, братцы, по местам!

Но один летчик все-таки остался с девушками и «продежурил» у машины всю ночь.

— Игорь Семиреченский,— представился он и больше не проронил ни слова, только смотрел на Нину Худякову блестящими черными глазами, смущенно улыбался и вздыхал.

«А парень не очень-то разговорчивый»,— подумала Катя, с любопытством глядя на летчика. Ее смешило, что до самого отлета летчик буквально по пятам ходил за Ниной.

Вернувшись в часть, девчата поведали о своих приключениях. Катя Тимченко, подтрунивая, стала рассказывать о Нинином «молчаливом рыцаре», но, взглянув на подругу, осеклась. Нина не была расположена шутить на эту тему.

А Игорь Семиреченский стал при случае появляться в полку. В его присутствии Нина напускала на себя безразличие и не скупилась на шутки в адрес своего «молчаливого рыцаря». Но Игорь никогда не обижался на Нину, он только ласково улыбался ей. Постепенно и девушка стала с ним приветливее, она явно скучала, когда долго не видела своего друга. Нас очень трогала скромность Игоря, его преданность Нине, а когда мы узнали, что Игорь является одним из самых отважных летчиков полка, то стали уважать его еще больше.

В середине февраля 1943 года в станице Джерелиевской, под Краснодаром, после очередного перебазирования женский полк оказался рядом с «братцами-бочаровцами». Они относились к нашим девушкам с товарищеским вниманием и теплотой. Частенько вспоминали они первое появление на их аэродроме Нины Худяковой и Кати Тимченко. Многие признавались, что, по их понятию, образ нашего штурмана близок образу Катюши из знаменитой песни; «Так и представляешь себе, как она в белом платье идет по саду среди расцветающих яблонь и груш. Такая скромная и милая Катюша, конечно, сумеет сберечь любовь, как об этом поется в песне...»

Наверное, «бочаровцы» были правы. Я же от себя хочу добавить, что наша Катя умела беречь и родную землю. Ей не страшны были непогода, огонь вражеских зениток, угрожающий свет прожекторов.

Однажды над целью в районе поселка Красный Октябрь экипаж Худяковой—Тимченко попал в сложный «переплет». Моросил дождь со снегом, цель была закрыта сплошной облачностью. Худякова вела машину по приборам. Штурман напряженно смотрела вниз, но земля казалась окутанной белой пеленой. «Что если ветер в облаках изменился и отнес самолет в сторону от маршрута?» Нельзя сбрасывать бомбы, не узнав точно, куда прилетел. И девушки, решив пробить облачность, ввели самолет в густое белое «молоко».

Когда находишься в слепом полете в облаках, время тянется очень медленно. В такой ситуации ни в коем случае нельзя доверять собственным ощущениям. Только часы, компас, указатель скорости становятся твоими надежными помощниками. Худякова выдерживала режим полета, Тимченко следила за показаниями приборов и время от времени напряженно оглядывалась вокруг; не появится ли «окошко» в облаках, не мелькнет ли огонек внизу под ними. На высоте 300 метров экипаж пробил облачность и продолжал держать курс в глубь территории противника. Для врага было полной неожиданностью появление самолета в такую скверную погоду и на столь небольшой высоте.

Пока фашисты опомнились, девушки благополучно отбомбились. Но самое трудное было еще впереди. После успешного выполнения задания и выхода из зоны обстрела нервное напряжение спадает и человек невольно расслабляется. Тут-то и подстерегают экипаж различные неожиданности. Поэтому надо обязательно держаться настороже до самого конца полета.

Катя и Нина снова летели в облаках. Высунув руку за борт, штурман обнаружила, что кабина обледенела. Весь самолет покрылся коркой льда. Ледяной панцирь делает машину тяжелой, она теряет летные качества. Надо быть большим мастером, чтобы в таких условиях привести самолет на аэродром.

Двадцать минут обратного полета показались девушкам вечностью. И все-таки, несмотря на неблагоприятные условия, они подошли к аэродрому в точно рассчитанное время.

— Справа вижу разрывы в облачности,— сообщила Тимченко.— Возьми на пять градусов вправо. Так, хорошо!

Самолет снизился, и Катя дала курс на свою точку. Искусство летчика помогло экипажу выйти из труднейшего испытания. И еще, конечно, слаженность в работе, взаимное доверие летчика и штурмана.

Вскоре Катю Тимченко назначили штурманом звена. Свой опыт она передавала теперь недавно прибывшим девушкам, которые начинали осваивать штурманскую службу и выполняли первые боевые вылеты. Летала Катя и с начинающими летчицами и всегда старалась научить их верить в штурмана, работать с ним слаженно...

Стоял февраль 1944 года. Наш полк принимал активное участие в боях за освобождение Керченского полуострова. Как-то экипаж Худяковой—Тимченко вылетел на задание в район станции Багерово. Сильный ветер затруднял полет, видимость была плохая, а на подступах к железной дороге машина попала в зону сплошного зенитного огня. Я вылетела через несколько минут. Мы с молодым штурманом Сашей Поповой внимательно следили за идущим впереди самолетом. Казалось, прорваться к цели было невозможно. Но все экипажи стремились во что бы то ни стало разбомбить фашистские эшелоны.

— Обойдем их с тыла,— предложила Тимченко Худяковой.

Выполнив задуманное, девушки, однако, снова попали в лапы прожекторов и под огонь зениток. И все же враг немного запоздал. Летчица убрала газ, штурман дала команду держать боевой курс и начала целиться. Сбросила бомбы, увидела пламя пожара. Цель была накрыта!

Фашистские зенитки захлебывались от ярости, но уже горели цистерны, рвались боеприпасы...

Вскоре после этого вылета Екатерина Тимченко была принята в члены партии. Получая партийный билет, она поклялась быть достойной высокого звания коммуниста. К моменту вступления в партию Катя произвела более 430 ночных вылетов, не раз отличилась в боях и уже была награждена тремя правительственными наградами.

И вдруг случилась беда. Девушка заболела. Предстояла операция аппендицита, и ей пришлось расстаться с полком. Болезнь осложнилась, и к нам Катя Тимченко больше не вернулась, А вскоре мы узнали, что она решила навсегда связать свою судьбу с военной авиацией и поступила в Военно-воздушную инженерную академию имени профессора Жуковского. Ничего удивительного в этом не было. Екатерина Тимченко была опытным воином, человеком с ярко выраженными инженерными способностями и с горячей любовью к авиации. Она хорошо разбиралась в технике. В часы отдыха в полку, когда каждая из нас занималась своим любимым делом, Катю можно было видеть за сложными математическими вычислениями.

Лишь позже я узнала, какое упорство и твердость характера нужно было проявить Кате, чтобы достигнуть желанной цели. На фронте девушки-авиаторы сумели отлично проявить себя и развеяли существовавшие кое у кого предрассудки насчет неспособности представительниц слабого пола к солдатской службе.

Все это так. Но вот сможет ли женщина себя по-настоящему проявить в научной военной должности? Такие сомнения были, в частности, и у одного из профессоров академии. Чего греха таить: на лекциях он недоброжелательно поглядывал в сторону Тимченко.

«Ничего,—успокаивала себя Катя.—Я занималась в аэроклубе, училась в институте, когда потребовалось, сражалась с врагом в воздухе, теперь стала слушателем академии и по успеваемости не отстаю от мужчин. Но этого, видимо, мало. Придется стать одной из лучших среди слушателей своего курса. Что ж, добьюсь и этого».

Особенно серьезно Катя Тимченко готовилась к экзамену по «мужскому» предмету — теории машин и механизмов. И получила «отлично». Профессор перелистал Катину зачетку, увидел пятерки по математике, сопромату и сказал:

— Что ж, поздравляю, молодец! Очень рад, что ошибся. У вас явные задатки ученого...

...По тенистой аллее Петровского парка, направляясь к зданию старинного дворца, в котором размещается Военно-воздушная академия имени профессора Жуковского, идет высокая, стройная женщина в военной форме— подполковник-инженер авиации, кандидат технических наук, доцент Екатерина Павловна Тимченко-Оксентюк. А тридцать лет назад даже предположение, что Катя станет доцентом, казалось нам просто шуткой...