"Наша третья эскадрилья" (О. Голубева)

 

КРЫЛЬЯ, ОПАЛЕННЫЕ НА ВЗЛЕТЕ

...Дом был большой, хотя уже старенький, с покосившейся крышей. Да и семья Радиных была немалая — детей одиннадцать душ. А кормилец один — отец. Нелегко было растить, кормить, обувать, одевать детей. Немало испытаний выпало на их долю: и недоедание, и холод. Но жили Радины дружно. Отец был всегда ласков с матерью и вообще не терпел тех, кто обижает женщин. Детей никогда не бил, прощал маленькие проказы, но и не баловал, приучал к труду. Из всех особенно отличал Зину. Она была хорошей помощницей матери и дома, и в поле.

Мало-помалу дети Радины вырастали и один за другим покидали родное гнездо. Пришла очередь и Зины. Шестнадцатилетней девушкой она вышла с потрепанным чемоданчиком за околицу родного села...

Зина — студентка химического техникума. Но ее стихия — небо. Она урывает любую свободную минутку и бежит на летное поле, в аэроклуб учится летать. После двух лет учебы она получает звание инструктора.

Весной 1938 года ее как лучшую выпускницу-комсомолку направляют на учебу в Херсонскую авиационную школу Осоавиахима. Но не хватало летного стажа: слишком много прибыло девушек со всех концов страны, более опытных летчиц, чем Зина.

Девушка решает ехать в летно-техническую школу города Ульяновска. На этот раз ей повезло. Зина успешно сдала все экзамены и была зачислена на техническое отделение, которое окончила в 1940 году. Место назначения и работы — Минск.

Для многих людей начало войны неразрывно связано с известием, скорбно прозвучавшим по радио. Для Зины Радиной, как и для других минчан, война наступила вместе с обрушившимися сверху бомбами, пожарами, стонами раненых... Люди даже не сразу поняли, что случилось.

Стало легче, когда она добилась зачисления в армию. Комсомолка Радина с честью выполняла любые боевые задания, ни от чего не отказывалась. Чего только не приходилось делать ей в то время — ходить в разведку, участвовать в строительстве аэродромов, сражаться с немецкими десантниками.

В Смоленской области, в местечке Блонь, она попала в такой переплет, что только чудом осталась живой. Рано утром фашисты прорвались к аэродрому. Кто-то крикнул: «Танки!» И действительно, скоро показались бронированные махины с черными крестами на броне.

— Радина, вы организуете перевозку боеприпасов и машин фотолаборатории!

— Есть!

«Скорей, скорей»,— торопит она себя. А руки почему-то холодеют и становятся ватными.

— Радина, возьмите четырех раненых. Едва ее машина с ранеными и боеприпасами на борту скрылась в лесу, сзади загрохотали взрывы...

— Пронесло! — Зина перевела дух и вытерла вспотевший лоб.

 

Когда был сформирован комсомольский женский авиационный полк, по призыву ЦК ВЛКСМ Зинаида Радина прибыла одной из первых. Ей предложили стать техником звена. Девушка вообще-то просилась в летчики. Но технические кадры были нужны позарез, а Зина понимала, что значит слово «надо». В звено Радиной дали девушек-техников Зину Петрову, Лелю Евполову, Машу Никитину. Они быстро подружились.

Летом 1942 года авиационному полку пришлось испытать тяжелые месяцы отступления наших войск. Круглыми сутками, не зная сна и отдыха, техники готовили машины к боевым вылетам. Ремонтировали поврежденные в бою самолеты до тек пор, пока фашисты не подходили к самому аэродрому.

— Зина, давай с нами,— звали ее летчицы, перелетавшие на новую точку базирования. Она отшучивалась:

— Ничего, у меня есть опыт, как из-под самого носа гитлеровцев выскакивать,—и продолжала работу вместе с другими.

Они уходили последними, оставляя позади себя пепел, горящие цистерны и развороченное взрывами летное поле аэродрома.

Уже в сентябре 1942 года за отличное выполнение боевых заданий Зина Радина была награждена медалью «За отвагу». Правительственные награды получили и девушки-техники из ее звена.

...Осенью на Кавказе во время тяжелых боев погода была переменчива. То теплынь и солнышко, как летом, то вдруг подует резкий, холодный ветер и налетят тяжелые тучи. Часто приходилось сидеть и если не «у моря», то «у гор» ждать погоды. А техники наши не знали даже такого вынужденного отдыха.

Работали мы в то время на аэродроме вблизи от линии фронта. Однажды прилетели мы на аэродром, а летать не пришлось... Какими же трудолюбивыми и выносливыми были наши девушки — наземные специалисты. Днем они готовили самолеты к ночи, а ночью обслуживали боевые вылеты. Утром летчицы и штурманы отдыхали после боя, а техники латали раны машин, заправляли баки горючим, терпеливо выстукивали и выслушивали их, как доктора.

Работа, работа... Бывало Зина сядет около машины, положит вымазанные в масле руки на колени, пошевелит пальцами и устало улыбнется. Потом, словно вспомнив что-то, вдруг вскочит на ноги и опять заберется на плоскость самолета, начнет снова что-то чинить и поправлять...

Вот и в ту ночь, о которой было сказано выше, техники проверяли боевые машины, Зина Радина вместе с техником Валей Шиянкиной, не теряя времени даром, стали опробовать моторы. Обнаружили, что маслобак одного из них дает течь. Что делать?

Темнота еще не наступила. Побежали в полевые авиаремонтные мастерские, обслуживающие основных «хозяев поля» — мужские полки. Неподалеку от мастерских девушки заметили группу офицеров, упражнявшихся в стрельбе из пистолетов. Били по консервным банкам, установленным на плите разрушенного здания.

— Подходите поближе, девушки, посмотрите, как надо стрелять,— под общий смех сказал высокий инженер-капитан, приготовившийся в это время поразить цель. — У вас ведь пистолет сбоку только для красоты висит, милые вы вояки.

Зина вся вспыхнула, но сдержалась, подошла к офицеру и спокойно сказала:

— Может быть, заключим пари?

— С вами?

—- Да!

— Согласен,— сказал капитан, иронически улыбаясь, и передал ей свой пистолет.— Считайте, что вы уже проиграли.

— Посмотрим,— коротко ответила девушка и, почти не целясь, всадила три пули в банки. Потом переложила пистолет в левую руку и выпустила еще три патрона точно в цель. Левой рукой Зина стреляла даже лучше.

Если бы инженер-капитан знал, что еще до войны в Херсоне Радина заняла первое место на соревнованиях по стрельбе, он бы не стал так неосторожно острить.

Пристыженный и растерянный, он смотрел на девушку. Все, кто наблюдал за исходом этого необычного поединка, раскрыли от изумления рты.

— Да-а... Вот тебе и «для красоты»...

— Ну как, капитан, может быть, еще пари?

— Нет! Увольте! — поднял тот руки. И тут же улыбнулся:

— Молодец вы...

И все-таки она не оставила мечту летать. Ее по-прежнему тянуло в небо. С завистью смотрела она на боевых ветеранов — летчиц и штурманов. И хотя все восхищались ее работой, ей не было от этого легче. Высота властно звала ее.

 

...Этот день начинался необыкновенно. С раннего утра Радина была уже на аэродроме, занималась тяжелой будничной работой. Но две вещи, о которых все время помнила Зина, поддерживали приподнятое настроение и особую легкость в движениях. Как было не радоваться сейчас, когда мы уже наступали и очень успешно, а родная кубанская земля дышала ароматом знойного лета. И кроме того, Зина то и дело скашивала глаза на блестящий новенький орден Красной Звезды, приколотый к ее гимнастерке. Радина к этому времени обслуживала уже около 700 боевых вылетов и заслужила такую высокую награду.

...Привычными движениями техник звена выпускала экипажи на боевые задания. Самолеты «перепрыгивали» с основной точки базирования на «подскок» в Славянскую. Поступило сообщение, что в районе аэродрома в Славянской появились фашистские самолеты и часть их прорывается к нашему аэродрому.

Была дана команда к немедленному взлету всех машин. При запуске один из моторов стал детонировать, дрожать. Запускать его было опасно. Но ждать было нельзя, в любую минуту могли появиться над летным полем фашистские стервятники. Мотор запустили, он вздрогнул и неожиданно дал обратный ход. Недалеко от мотора стояла Зина. Ее ударило винтом по голове.

...Очнулась девушка уже в больничной палате. Ударило ее крепко, но Зина не падала духом. Она была общей любимицей в госпитале. «Такая терпеливая раненая»,— говорили про нее медики. Хорошее лечение и ласковый уход медсестер сделали свое дело, и Зина стала поправляться, встала на ноги.

Через некоторое время Радина вернулась в полк. Несмотря на запрещение медкомиссии, она продолжала работать техником. Вскоре ее назначили старшим техником эскадрильи, которой довелось командовать мне. Прибавилось больше ответственности, во много раз увеличилось число машин. Но работала Радина великолепно.

К своим самолетам она испытывала какую-то особенную любовь. Они были для нее живыми существами. Она знала все их свойства, часами с наслаждением копалась в моторе. Она почувствовала по-настоящему, что это и есть ее истинное призвание, и была счастлива, что смогла после тяжелого происшествия остаться в строю.

Но давалось это ей нелегко. Ранение сказывалось и чем дальше, тем больше. Зина мучилась от болей, у нее началось заболевание спинного мозга, стала угрожать слепота. Но она оставалась на своем посту. С восходом солнца аккуратно появлялась на летном поле, а уходила... бог весть когда она уходила и когда отдыхала. Во всяком случае мы этого не видели. Теперь перед нами развернулся в полную силу Зинин большой и мужественный характер, который можно сначала и не заметить под скромной внешностью простой и милой девушки.

Лицо ее побелело от боли, на ветру распухали и трескались пальцы, от бессонных ночей воспалились веки, но она никогда не унывала и не жаловалась. Уму непостижимо — какие силы нужно было найти в себе, чтобы вынести все это.

Семья Радиных была одной из многих советских семей, которые делали во имя победы все, что могли. Братья Зины затерялись где-то на полях войны. Она ничего не знала об их судьбе. Только позднее она узнала, что Константин и Григорий были в ополчении и в партизанах, а младший брат Павел пал при взятии Берлина.

Но вот от Анатолия она вдруг получила весточку:

«...Дорогая Зинушка! — писал он. — Много времени прошло с тех пор, как мы виделись в последний раз. Я смотрю на твою фотографию, которую мне прислала мама, и узнаю и не узнаю свою дорогую сестренку. Как изменилось лицо, какой стал строгий и возмужалый взгляд, как держишься уверенно и строго. Меня бы тоже, наверное, не признала. Я был тяжело ранен на фронте, полгода провалялся в госпиталях, теперь на заводе. Куем для фронта все необходимое, чтобы заткнуть пасть взбесившемуся зверю...»

Повеселела тогда Зина. Ну, а кто бы не повеселел — сколько теряли тогда близких и никто не знал, будет ли он сам жив завтра.

Но пришел час, и мечты коммунистки Зинаиды Радиной о мирном счастье человеческой жизни исполнились. Отгремела война. Наступило время труда и больших надежд. Правда, последствие войны продолжало сказываться. Зинаида подолгу и тяжело болела, но не теряла своего оптимизма и жизнерадостности. Она теперь почтенная мать семейства, активная общественница в Сунженском районе, Грозненской области, в станице Нестеровской. И никогда не забудет, какой ценой нам досталась светлая жизнь, не забудет своей прекрасной боевой юности.

Я видела, как она рассказывала сыну о войне; серьезно и настороженно, словно прислушиваясь к далекому-далекому грому. Наверное, все мы, бывшие фронтовики, так вспоминаем свою юность, прошедшую в огне Великой Отечественной войны.