Чечнева Марина

ПРОПАВШИЕ БЕЗ ВЕСТИ

В сентябре 1942 года в горах Кавказа ни на минуту не смолкал гул орудий. Наш женский авиационный полк базировался в то время в районе Сунженского хребта. Оттуда мы наносили массированные удары по живой силе и технике врага в районах Моздока, Кизляра, Прохладной.

Трудные это были дни. У нас появилось много раненых. Из строя выбывали летчики и штурманы. Нужно было срочно готовить новые кадры.

Часть опытных «вооруженцев» стали учиться на механиков и штурманов, а несколько механиков, отлично знавших материальную часть самолета и мотора, овладевали летным делом.

Тогда и дали технику звена Зине Радиной на обучение «вооруженца» Тамару Фролову, высокую стройную блондинку с голубыми глазами, строгими чертами лица.

Тамара быстро сдала зачеты на авиамеханика, начала интересоваться техникой самолетовождения и штурманской службой. За ней закрепили машину.

В ту пору фронтовая газета писала; «...Прекрасно работает механик младший сержант Фролова. Днем и ночью ее можно видеть у самолета. Машина, обслуживаемая ею, всегда в боевой готовности. Не было случая, чтобы по ее вине отказала матчасть. А это лучшая оценка работы Т. Фроловой».

 

В 1940 году она на «отлично» окончила в Саратове десятилетку и поступила в Московский авиационный институт имени Орджоникидзе. Хотела стать инженером-самолетостроителем.

Война все изменила. 23 июня 1941 года Тамара писала родителям в Саратов: «...Дорогие! Прежде всего сообщаю, что после нападения немцев на нашу страну Москву объявили на военном положении. Многие комсомольцы мобилизованы. 23 июня мы разносили повестки. Я вернулась в 12 часов ночи. Светомаскировка. Город во тьме»

Сегодня сдавала основы марксизма-ленинизма. Сдала на «отлично», так что пока у меня все идет нормально. Осталось сдать физику, стипендия наверняка будет...»

Это было еще вполне «мирное» письмо. А осенью того же года Тамара добровольно уходит на фронт. Ее зачисляют в женскую авиационную часть «вооружением»,

19 декабря 1942 года она писала братишке: «...Я работаю по-старому, надеемся, что вот-вот двинемся вперед. Сейчас живем в одной деревушке. Здесь тепло, только очень много грязи. Снег лежит лишь на вершинах гор. Бывают дни, когда солнце греет, как весной, и тогда мы ходим без шинелей. Работа идет своим чередом: каждый день наши экипажи «дают жизни» фрицам... Поздравляю с Новым годом. В 1943 году я обязательно буду дома, и заживем мы, как прежде, счастливой, свободной жизнью...»

Тамара сдружилась с Зиной Радиной. У девушек были хорошие голоса, обе любили петь и частенько по нашей просьбе исполняли дуэт Ромео и Джульетты, русские песни.

В январе 1943 года наши войска, сломив сопротивление фашистов, освободили Благодарное, Петровское, Спицевское и некоторые другие населенные пункты. Бои переместились на запад, к Ставрополю.

Тогда и обратилась Фролова к командиру полка с просьбой разрешить ей, без отрыва от основной боевой работы, заниматься в штурманской группе.

...Первые боевые вылеты Тамара выполнила с Зоей Парфеновой и Ниной Худяковой. В те дни бои уже шли под Краснодаром.

К маю 1943 года на счету у штурмана Фроловой были уже сто боевых вылетов, взорванные склады боеприпасов, уничтоженные цистерны с горючим, разрушенные укрепления, разбитые эшелоны. Десятки вылетов совершила она в районе станицы Крымской на Кубани и на «Голубой линии». Нередко смотрела смерти в лицо, возмужала, повзрослела.

...В одну из темных майских ночей 1943 года Тамара вылетела на боевое задание вместе с Полиной Белкиной. На обратном пути у них внезапно заглох мотор.

Летчица, сколько может, планирует, стремясь дотянуть до своего аэродрома. Тома решает ракетой осветить местность, чтобы помочь Полине посадить самолет. Мгновения кажутся бесконечными. Где же земля?

Холодные капли пота выступили на лице. Тамара инстинктивно втянула голову в плечи, стиснула зубы, схватилась руками за борт кабины... Сильный толчок. Самолет вздрогнул, девушек тряхнуло. Машина сделала небольшой пробег и замерла на месте.

Подруги выбрались на землю, достали оружие. По расчетам Тамары выходило, что они приземлились километрах в двадцати от передовой.

Едва начало светать, штурман стала искать повреждения. Оказалось, вышел из строя один из цилиндров, в самолете было несколько пробоин. Спасло их буквально чудо, а точнее — мастерство летчицы.

Вскоре к месту вынужденной посадки подъехали наши бойцы. Они помогли замаскировать самолет. Девушек накормили, сообщили о них в полк, и оттуда выслали ремонтную команду.

Летчица и штурман работали вместе с техниками. К вечеру машина была готова к полету...

Так проходили дни. И трудно было установить, где кончался подвиг и начиналась просто служба.

Тамаре уже было присвоено первое офицерское звание — младший лейтенант. Не раз ставили ее в пример другим молодым штурманам, только начинавшим свой путь. А домой она по-прежнему сообщала о себе сдержанными, скупыми строками.

«У меня все по-старому. Сейчас у меня уже 120 боевых вылетов. Очень скучаю по дому. Как вы себя чувствуете? Пишите мне обо всем подробно. У многих наших девушек матери находятся на оккупированной территории, отцы погибли на войне, а я считаюсь счастливой: у меня и мама и папа живы и здоровы, у меня есть родной дом, куда я непременно вернусь после победы».

18 июля 1943 года Тамара с Полиной вылетели на задание. Это был 130-й и... последний боевой вылет.

Никаких сведений о том, что произошло с машиной, полк не получил, и это было хуже всего.

В общежитии появились две осиротевшие койки. Тягостно было на них смотреть.

В те дни Нина Ульяненко писала младшему брату Тамары: «...Теперь неизвестно, где они и что с ними. Есть предположение, что их подбили над цепью, так как она была сильно укреплена. Последнее время мы с Томочкой были все время вместе. Замечательная она девушка. Все мы их ждем, всякие бывают случаи, Евгений! Я не стала писать сразу маме, а написала тебе. Для мамы будет слишком большой удар, да и для тебя тоже — потерять такую замечательную сестренку. Надеюсь на твою выдержку и молодость. За таких людей мстят, мстят беспощадно. Мы все поклялись отомстить за наших родных подруг. Не надо плакать — война не бывает без жертв...»

Тамару и Полину мы ждали до сентября. Но их не было, как не было и никаких сведений о них.

Начальник штаба полка Ирина Ракобольская послала письмо на имя секретаря Саратовского горкома партии. В нем она рассказала о случившемся и просила поддержать семью Т. И. Фроловой.

Родителям Тамары Ивану Ивановичу и Татьяне Алексеевне Фроловым от нашего имени написала заместитель командира эскадрильи Нина Худякова; «...Мы ждем их ежедневно. Может быть, они приземлилсь на вражеской территории и не могут еще сообщить о себе. Такие случаи бывали. С Томочкой мне пришлось выполнять ее первые боевые полеты. Я ее учила как молодого штурмана. Она очень быстро освоила это сложное дело, бесстрашно вела себя над целью, укрепленной проклятыми фрицами. Она подавала спокойные команды: «Нет, Нина, еще рано бомбить. Вижу на дороге фары машины. Вот туда и стукнем». И как она безгранично радовалась, когда ее бомбы точно ложились в цель. На последнее боевое задание Тамара улетела со своим любимым летчиком Полиной Белкиной. Я тогда руководила на земле полетами, встала к ним на плоскость самолета и дала наказ: «Смотрите лучше, внимательней будьте над целью. Она сильно укреплена».

Потянулись минуты ожидания. Вернулись экипажи, вылетевшие после них, а Полины и Тамары не было. Нет их и сейчас.

Вы не плачьте. Плакать не надо. Ваша Тамара — достойная дочь советского народа. Она честно защищала свою Родину. Мы все жестоко мстим фашистам за своих подруг. А вы, дорогие, крепитесь. Гордитесь своей героиней-дочерью. Она не посрамила чести вашей семьи...»

Только через 18 лет нам стало известно, что произошло с Полиной Белкиной и Тамарой Фроловой.

Передо мной письмо из Красноармейска от Петра Степановича Карнауха, который оказался очевидцем их гибели. Вот что он сообщил: «...В районе между станцией Греческая и хутором Ново-Греческий на «Голубой линии» 18 июля 1943 года появился наш самолет У-2. Он летел на выполнение боевого задания по направлению к городу Анапе, где было большое скопление живой силы и техники противника. Через некоторое время со стороны Анапы в небе появились два самолета: тот же У-2 и немецкий тяжелый бомбардировщик. В воздухе завязалась перестрелка. К тому же оба самолета одновременно попали под зенитный огонь с земли. Вскоре бомбардировщик задымил и упал примерно в полутора километрах севернее станции Греческой. Наш У-2 сделал несколько кругов и начал быстро снижаться. Местность там лесистая и гористая. Видимо, самолет был подбит и хотел спланировать на небольшую поляну. При посадке он зацепился за дикорастущую грушу и загорелся. Это произошло в нескольких метрах от блиндажа, в котором размещалось фашистское начальство, руководившее работами военнопленных по ремонту дорог. Среди военнопленных был и я.

На другой день, рано утром, немцы приказали военнопленным убрать сгоревший самолет подальше от их блиндажа. Каково же было их удивление, когда они увидели, что поверх мотора (нос самолета при падении врезался в землю) лежал обгоревший труп. Еще больше они изумились, когда установили, что этим самолетом управляла женщина. Было также установлено, что экипаж состоял из двух женщин. При падении самолета одна из них была сильно зажата в кабине и, будучи, очевидно, раненой или мертвой, там сгорела. Второй как-то удалось выбраться. Но она, по-видимому, услыхала крики немцев, не пожелала попасть живой в руки врагов и бросилась на горящий мотор. Это можно было заключить по тому, что она лежала поверх мотора с вытянутыми вперед руками, как бы обнимая его на прощание. При ней нашли присыпанную песком и поэтому частично уцелевшую планшетку, в которой оказались недогоревшие письма и некоторые документы. По ним выяснилось, что пилотировала самолет Полина Григорьевна Белкина...»

Сомнений быть не могло... Так через 18 лет стало известно, как погибли наши дорогие подруги Полина Белкина и Тамара Фролова. И хотя этих замечательных девушек давно уже нет с нами, память о них жива в сердцах тех, кто знал и любил их.