Тоня Вахромеева

На фронте нам, техникам, пришлось привыкать к со­вершенно новым условиям. Здесь не было ни ангаров, ни стационарных ремонтных мастерских. Наши ПО-2 бази­ровались на случайных, неподготовленных площадках, где мы своими силами оборудовали стоянки для само­летов, тщательно маскировали их, производили полевой ремонт.

Ночью, когда наши машины беспрерывно взлетали и садились, у нас было много дел. Техники встречали са­молеты, осматривали их, заправляли бензином и маслом, устраняли дефекты, повреждения и снова провожали в полет. И все это в темноте, при свете карманного фона­рика, а иногда и при лунном свете, чтобы не демаскиро­вать аэродром.

Да, за три года на фронте нам пришлось работать в самых различных условиях.

...Отступление летом 1942 года на юге. Днем - пере­базирование, ночью - боевые вылеты. Частые тревоги. Иногда уходим от немцев в самую последнюю минуту... Фронтового опыта еще нет. Постепенно привыкаем ко всему, учимся справляться с трудностями.

...Помню, как весной 1943 года доводила нас до от­чаяния кубанская грязь. Запомнилась станица Джере­лиевская, где самолеты приходилось тащить к старту буквально на плечах. Рулить было совершенно невоз­можно: колеса застревали в раскисшем грунте по самую ось. К утру вид у нас был жалким: грязные, усталые, голодные возвращались мы домой...

Лето 1943 года. Враг укрепился на «Голубой ли­нии» - от Новороссийска до Темрюка. Наш аэродром близко к фронту. Летчицы летают с заката до рассвета каждую ночь. И у техников нет ни одной свободной ми­нуты. На старте - полная темнота. Самолеты садятся по трем огонькам, которые зажигаются на короткое время. Мы работаем совсем без света, даже без карманных фо­нариков: над аэродромом то и дело пролетают немецкие самолеты.

...Небольшой поселок Пересыпь на берегу Азовского моря... Дуют шквальные ветры. Техники все время дежу­рят на аэродроме. Мы закрепляем самолеты, вворачивая в землю стопоры. По двенадцать-пятнадцать стопоров на самолет. Бедные ПО-2 стонут, дрожат от бешеных по­рывов ветра. В опасные моменты в полку объявляется тревога: весь личный состав идет на аэродром держать самолеты.

Во время наступления наших войск в Крыму в апре­ле 1944 года мы часто перебазировались с места на ме­сто. Иногда приходилось не спать по нескольку суток, чтобы успеть приготовить самолеты.

Однажды, когда полк стоял неподалеку от Бахчиса­рая, на наш аэродром днем налетела пара «хейнкелей». Они проштурмовали аэродром, подожгли несколько ПО-2. Техник Галя Корсун и еще две девушки были ра­нены. Командир полка по тревоге подняла летный со­став, отдыхавший в деревне после ночных полетов. Сле­довало ожидать вторичного налета, поэтому все исправ­ные машины были подняты в воздух. За каких-нибудь пятнадцать минут аэродром опустел. Полк перелетел на новую площадку. Надо сказать, второй налет немцам не удался. Группу «хейнкелей» встретили наши истребите­ли и навязали им бой.

...Белорусские леса. ПО-2 летают с таких площадок, что сейчас нам самим трудно поверить в это. Но так бы­ло. Самолеты взлетали с песчаной полянки в лесу, длины которой не хватало для разбега. И пока летчик увеличи­вал обороты мотора, техники изо всех сил удерживали самолет на месте. Потом разом отпускали его, и ПО-2 бежал по песку вперед... С бомбами... А впереди лес... Сердце замирало, когда мы видели, с каким трудом от­рывается самолет от земли перед самыми деревьями.

...Восточная Пруссия. Местечко Слуп. Март 1945 го­да. Дожди, вязкий грунт. Летать совершенно невозмож­но. Но нужно. И тогда была выстроена деревянная пло­щадка размером двести метров на тридцать, с которой взлетали самолеты и на которую они садились. При лю­бом ветре взлет и посадка - в одном направлении. По­леты производились буквально так: стоит самолет в гря­зи, потом слышна команда: «Раз-два – взяли!» - и его вытаскивают на доски...

Ночью грунт подмерзал. У самолета ломались косты­ли. По двадцать костылей за ночь. Мы тут же произво­дили ремонт.

Так мы воевали. Три года. Откуда брались силы? Трудно сказать. Просто знали, что наш скромный неза­метный труд тоже приближает победу.