Докутович Галя
Адьютант эскадрильи , затем штурман звена 46-го гвардейского ночного бомбардировочного авиационного полка .В Красной Армии с 1941 года. В действующей армии с мая 1942 года.
Родилась в Гомеле. Рано увлеклась авиацией, окончила аэроклуб. Летала на планерах, самолётах, прыгала с парашютом. В 1938 году поступила в Московский авиационный институт.
С началом Великой Отечественной войны добровольцем вступила в Красную Армию. Окончила Энгельсскую авиационную школу. Ещё в период обучения, зимой 1942 года, в качестве штурмана выполняла ответственные полёты на тяжёлом транспортном самолёте ТБ-3.
Затем сражалась в составе 588-го ( 46-го Гвардейского ) ночного бомбардировочного авиационного полка, совершила более 120 боевых вылетов. В ночь на 1 августа 1943 погибла в ночном бою над Таманским полуостровом.
"Наш Корчагин"(Чечнева М. "Боевые подруги мои")
Аронова "Ночные ведьмы"
Гельман П. "Галя"
Р.Аронова:
"Еще на Донбассе, когда мы только-только начинали воевать, нам пришлось однажды днем садиться на огромное поле красных маков. Казалось, самолет погружался в полыхающий огонь... А на краю поля стояла Галя Докутович, прижав к груди большой букет бархатно-красных цветов. Ее лицо с густым, смуглым румянцем было удивительно красивым в обрамлении маков.
Галя... Вижу, самолет вспыхнул над целью. Над ним промелькнула хищная тень. Полотняные крылья ПО-2 ярко прочертили огненную линию к земле. Горела жизнь— прожитая, совсем короткая, и еще непрожитая — большая, красивая, нужная людям. Горели девичьи мечты, первая любовь... Горело человеческое сердце. Горела Галя..."
Галя родилась и выросла в Гомеле. Все, что она видела вокруг, вся собственная ее жизнь под ясным и мирным советским небом говорили ей о том, что мир предназначен для счастья людей.
«Не знаю, почему именно нравится мне литература, — писала Галя в своем дневнике школьных лет. — Очевидно, потому, что великую силу имеет она над человеческими умами и сердцами, учит человека глубже всматриваться в жизнь, в окружающее, смелее и чище жить». Но ее интересовала не только литература. Физика и история, биология и математика, музыка — до всего ей было дело и все ей легко давалось.
Потом пришло увлечение спортом, и она стала лучшей гимнасткой школы, дважды завоевав второе место на республиканских гимнастических соревнованиях. [14]
В девятом классе Галя увлекалась авиационным спортом. Она прыгала с парашютом, летала на самолете, на планере. «Как было весело натягивать амортизатор, взлетать и, пролетев на истинно бреющем полете десять метров, чувствовать себя героем!..»
И понятно, что, окончив в 1938 году школу, Галя поступила учиться в авиационный институт. Но грянула война, и все ее интересы, стремления свелись к одному — на фронт!
Она, так же как и Наташа Меклин, собиралась в ополчение и тут узнала о добровольном наборе комсомолок в армию. Чтобы действовать наверняка, Галя решилась запастись рекомендацией комсомольской организации института. «Не отпустим! — отрезал секретарь. — Фронту нужны самолеты, стране нужны авиастроители, изволь учиться». Это слышали затем и Наташа Меклин и другие студентки. В тот день, 11 октября, Наташа случайно встретила Галю на улице.
— Куда спешишь? — удивилась она.
Галя вместо ответа протянула свою рекомендацию. Прочтя ее и сразу поняв в чем дело, Наташа молча повернулась и со всех ног кинулась в институт.
По дороге в ЦК комсомола Галя зашла к своей землячке и подруге Полине Гельман. Рассказала ей о своем решении попасть в авиационный полк.
— Я пойду с тобой, — сразу же сказала Полина.
Галя стала ее отговаривать.
Еще 1 января 1940 года, поздравляя подругу с Новым годом, Галя пожелала ей «много-много счастья, в первую очередь вырасти на пятнадцать сантиметров, поступить в аэроклуб и успешно окончить летную школу». Из-за маленького роста Полину не допустили тогда к полетам. За время, прошедшее с тех пор, она, увы, не подросла. Да и физически она выглядела слабой.
Таковы были доводы Гали. Полина безоговорочно отвергла их. Когда Галя продолжала настаивать на своем, она медленно произнесла:
— Ты что, с ума сошла? Или ты забыла двадцать первое августа? — И голубые глаза ее потемнели. [15]
Двадцать первого августа подруги узнали из сводки Совинформбюро, что их родной город, город мирных советских людей, после ожесточенных боев захвачен гитлеровцами.
— Прекрати эти разговоры, я иду с тобой, — сказала Полина с необычной для нее резкостью и добавила спокойно: — Я сейчас соберусь.
У входа в здание ЦК ВЛКСМ они столкнулись с Наташей Меклин и Другими девушками из Московского авиационного института и все вместе пошли в отдел кадров.
1942 год. Энгельс
Из дневника штурмана Гали Докутович :
«6.1.1942 ...Утром не пошли на зарядку, сидели дома, изучали карту. После завтрака пришли сдавать район старшему лейтенанту. Почти половину группы она отправила на аэродром. Первый раз в жизни поднялись в воздух Надя Комогорцева, Катя Рябова и другие. Катя отморозила щеку, но все вернулись радостные, возбужденные, рассказывали друг другу о своих первых ощущениях в воздухе.
8.1.1942 ...В воздух как штурман я поднялась впервые. Теперь я понимаю, как может захватить штурманское дело! Немного полетаешь и ходишь как зачарованная, скорей хочется опять в воздух... Группа сейчас на занятиях... В классе сидят девять человек. Остальные на аэродроме, летают. А небо такое зовущее, голубое, солнечное...
5.2.1942 ...Теперь летаем на восстановление ориентировки. Очень интересно... Чудные какие мы вчера в столовую пришли после ночных полетов! Лица красные, волосы лохматые, глаза воспаленные. Пришли в час ночи прямо в комбинезонах, унтах. Сидим, едим, а Женя Жигуленко клонит и клонит голову Вере Белик на плечо, глаза совсем закрываются. Мороз не особенно сильный — 24 градуса, у нас это считается тепло...
31.1.1942 ...По сигналу тревоги мы оделись и вышли на аэродром. Погода была ужасная: ураганный ветер поднимал в воздух сугробы снега, залепляя глаза, нос; снег на лице таял, лицо становилось мокрым, от ветра сразу покрывалось коркой льда. Ресницы сразу превращались в ледяные сосульки, в пяти шагах уже ничего не было видно. И мы шли по аэродрому, навстречу ветру, спешили на поле держать самолеты. Шли по компасу через снежные сугробы, ураган буквально валил с ног. Но вышли точно на самолеты. Часов пять стояли у машин, оберегая их от урагана. Потом ветер немного утих... А сегодня опять ярко светит солнце... Вчера в ангаре дверь погнуло и сорвало...»
Август 1942 года.Воровский (?)
Летом 1942 года со штурманом Галей Докутович произошел несчастный случай. Вернувшись с боевого задания, пока техники латали пробоины на самолете, она прилегла в траву недалеко от своего По-2. Тяжелый бензозаправщик спешил на старт, и шофер не заметил девушку. У Гали был поврежден позвоночник. Госпиталь... И снова — полеты.
Декабрь 1942 года. Ассиновская
"Мы собрались у школы, в самом центре станицы Ассиновской. Пора ехать на аэродром. Поглядываем на серое небо, на темные [ клочья низких облаков, которые проносятся над головой. Сыро, ветрено и тоскливо. Деревья нелепо взмахивают голыми ветками, словно пытаются удержать равновесие, поскользнувшись на мокрой земле.
Ждем грузовик. Но из-за угла в конце улицы вдруг появляется черная легковая, забрызганная грязью машина. Из нее выходит девушка. В короткой и тесной, с чужого плеча, шинели, в большой шапке-ушанке. Стоит и молчит. В опущенной руке — полупустой рюкзак. Другая крепко прижата к груди, будто девушка хочет успокоить бешеный стук сердца, прежде чем шагнуть нам навстречу. Кто-то тихо говорит:
— Докутович... — И потом: Галка!
Она бросается к нам напрямик, не разбирая дороги, с трудом выволакивая сапоги из густой грязи. Галя вернулась из госпиталя, из глубокого тыла... Вернулась в свой полк, чтобы снова воевать.
Мы обнимаем, тормошим ее, а она громко смеется и что-то говорит-говорит... Странно — раньше она никогда так не смеялась... Я замечаю, что вот-вот из глаз ее брызнут слезы...
Все мы рады счастливому возвращению Гали, и никто не знает, что в кармане ее гимнастерки лежит заключение врачей, где сказано, что ей требуется дальнейшее длительное лечение, а главное — ей запрещается не только летать, но даже оставаться в армии. Никто в ближайшее время и не узнает, потому что Галя просто не станет показывать его в полку...
Подъезжает наша машина, мы влезаем в кузов, и она трогается. А Галя остается на дороге, высокая, в смешной короткой шинели, такая одинокая. Смотрит вслед влажными глазами, машет рукой..."
М.Чечнева:
"Вот вернулась в полк из госпиталя Галя Докутович, но попала в другую эскадрилью. Ее сразу назначают в наряд у самолетов, и это — при сильном ветре и дожде. Для неокрепшего позвоночника Гали это очень тяжелая нагрузка. Ирина вместе с Женей Рудневой пытались поговорить с командиром эскадрильи, но та строго ответила: «Раз Докутович выписана из госпиталя, значит, может нести наряд». Тогда Ирина Дрягина, Женя Руднева и Полинка Гельман, по очереди, отдежурили за Галю, а ей сообщили, что начальство просто отменило приказ о ее наряде».
Н. Меклин:
"Был канун старого Нового года. В полночь мы гадали. Жгли бумагу и потом разглядывали тень на стене от оставшегося почерневшего клочка. У Гали Докутович получился гроб — так она сама определила. Никто не хотел, чтобы — гроб, и мы наперебой изощрялись, придумывая всякую чушь. А спустя полгода Галя сгорела вместе с самолетом.
"
Из дневника Гали Докутович:
«...Фашисты удирают, а мы их настигаем. Но погода, увы, заодно с ними. Все время туман, низкая облачность, а здесь гористая местность...
Вчера был один из самых забавных дней нашей походной жизни. С утра нас застал туман, никак не могли вылететь. Только к полудню полк поднялся и перелетел на другую площадку. Но оказалось, что наша передовая группа наземников уже поехала дальше.
Мы собрались ночью работать, но опять, как всегда, к вечеру появилась облачность, погода самая "аэродромная". Мы мерзли у своих машин. Я собралась уже совсем лететь и вовсю ругала Лиду Свистунову за то, что карту мне дали уже в темноте.
Мы с Ниной Худяковой улеглись спать на крыльях. Холодно, а не встаем! Но все-таки решили встать и пошли греться к лампе. Лампу разожгла Дуся Пасько неподалеку от "блондинки", так у нас величают самолет № 9 за то, что он выкрашен голубой краской. Оказалось, Дуся варила в котелке фасоль. Мы приняли активное участие, я даже палец себе обожгла.
У Руфы была соль, у меня — самое главное — ложка. А вместо воды здесь же бросали в котелок снег...
Погода была безнадежно плохой. После команды "Отбой!" нужно было километра два с половиной идти в станицу. Спали на соломе в холодной хате. А сегодня с утра непроходимый туман. Снова на аэродроме. И опять нельзя летать!..»
1 августа 1843 года.Ивановская
Р.Аронова:
"В ту ночь сгорела Галя Докутович. Никому не дано знать, о чем думает, что переживает человек в свои последние мгновения. Полагают, что в этот момент перед его глазами проходит вся жизнь. Что ж, может быть. Может быть, уже объятая пламенем, Галя и вспомнила родной Гомель, школу, аэроклуб, первый взлет в небо и первый прыжок с парашютом. Может быть, пожалела о том, что на ней теперь не было парашюта. Промелькнули, может быть, в памяти три студенческих года в МАИ. Но самолет из фанеры и полотна горит быстро, как порох... Я помню Галю с первых дней формирования нашей авиачасти — высокую, смуглолицую, с густым румянцем и темными бархатными глазами. Сразу подумалось: умная девушка, но уж очень сдержанная. Во время учебы в Энгельсе ее назначили старшиной штурманской группы. Старшина была требовательной до педантизма ко всем, в том числе к себе и к своей подруге Полине Гельман, с которой они дружили еще в школе, с четвертого класса. Галя была отличным штурманом, но в полку оказалась в должности адъютанта. Только Полина Гельман знала, что пережила Галя из-за этого назначения: ведь ей страстно хотелось летать! Позже, когда полк начал боевую работу на фронте, Галя добилась разрешения летать на задания. Потом с ней случилось несчастье. Ночью в перерыве между вылетами она прилегла в сторонке отдохнуть. Спешившая на старт машина-бензозаправщик наехала на лежавшую в траве девушку. У Гали оказался сломанным позвоночник. Но семь месяцев в тыловом госпитале не сломили ее волю, не погасили мечту о небе. Ради этой мечты она впервые в жизни пошла на обман: убедила медицинскую комиссию, что совершенно здорова, проделав перед врачами несколько сложных гимнастических упражнений. Одному богу известно, чего это ей стоило. Докутович вернулась в полк с отпускным удостоверением — врачи все-таки предписали ей отдохнуть полгода. Но бумажка так и осталась лежать в кармане. Никому, кроме Полины, да и то под большим секретом, Галя не показала ее. Докутович упросила начальника штаба Ирину Ракобольскую выполнить обещание, которое та дала ей перед отправкой в госпиталь. Когда Галя без кровинки в лице лежала на носилках, Ракобольская и не думала, конечно, что Докутович вернется к летной работе. Она сомневалась даже, вернется ли Галя к жизни. И поэтому на настойчивую просьбу Гали: «Дайте мне слово, что, когда вернусь в полк, буду не адъютантом, а штурманом», — Ракобольская ответила: «Даю». Теперь пришлось сдержать это слово. Галя стала летать. Каждый боевой вылет приносил ей радость и страдание. Утром после рабочей ночи Галя не могла заснуть из-за ноющей боли в позвоночнике. Но она ничем не выдавала себя. Ее подруга лишь по выражению глаз определяла, как Гале трудно. — Пойду и доложу о тебе командиру, — не выдержала как-то Полина. — Ты не посмеешь! — Галя гневно блеснула глазами. И Полина, конечно, не посмела лишить подругу самой большой для нее радости. Когда теперь говорят о подвигах, мне часто вспоминается Галя Докутович". И.Ракобольская: "...Галя Докутович, девушка из Гомеля, в начале войны училась в Московском авиационном институте, кончала аэроклуб и так же, как все мы, пришла в полк по призыву ЦК комсомола. Она была зачислена в штурманскую группу, да еще назначена старостой. Высокая, стройная девушка с открытым ясным лицом и большими черными глазами. Безумно любила полеты, делала все строго и точно. Когда формировали полк, Галю назначили адъютантом эскадрильи. Было это для нее [53] ударом, так как адъютанты могли летать на боевые задания не каждую ночь, у нее не было «своего» летчика и самолета, она делила их с начальником связи. Адъютант — это как начальник штаба эскадрильи... В одну из первых ночей на фронте, в Сальских степях, когда она летала с Ириной Дрягиной, их самолет был обстрелян, и пока механики ставили заплатки на плоскости, Галя прилегла в мягкой траве на краю аэродрома и заснула. В темноте ее переехал бензозаправщик... Рядом стояла какая-то медсанчасть, откуда вызвали санитарную машину. Я помню Галю, лежащую на носилках, бескровное ее лицо со сжатыми губами. Перед тем как ее увезли, она попросила меня: «Ира, обещай мне, когда я вернусь в полк, вы больше не назначите меня адъютантом, я буду штурманом, у меня будут свой самолет и летчик». В этот момент я могла пообещать ей все что угодно! Мы отступали, почти бежали, и не было никакой надежды, что Галя останется жива, не говоря уже о возвращении в полк... Ее эвакуировали в далекий госпиталь за Каспийским морем, там она встала на ноги, научилась снова ходить и прилетела в полк. Ни один врач не мог допустить ее к летной работе, у нее болел позвоночник, она пила обезболивающие и плакала на жестких нарах после полетов... Да, это правда, мы не отправили ее в тыл, она не вернулась в свой МАИ, справку медицинскую скрыла. Хотели мы назначить ее опять адъютантом, к этому времени они у нас совсем не летали. Но Галя напомнила мне и Бершанской данное мною слово, да еще показала, как она может делать стойку на руках. И вот она штурман звена, летает каждую ночь, у нее свой летчик и своя машина. До гибели Галя успела сделать около 120 вылетов и получить свой первый орден..." Женя Руднева писала в своем дневнике: «Ночью я летала с Ирой Себровой. Сделали шесть полетов... ...16-го, кажется, был "выдающийся" полет: до Терского хребта мы с Диной Никулиной набрали 950 метров, а над самым хребтом облачность прижала до 700, над Тереком — до 600 метров. Я ориентировалась по луже за рекой. Впереди было худо, но сзади еще хуже: прожектора я в полете туда ни разу не видела, куда нас сносило до Терека, решить было нельзя. За хребтом пошел дождь, потом снег, подбалтывало. Я боялась обледенения. Запасной целью была Терская. Мы чуть-чуть уклонились от маршрута вправо, но довернули и пересекли Стародеревский изгиб точно по линии пути... Бомбили с 400 метров. Из 14 экипажей 10 вернулись с бомбами... 20 декабря главное событие: вчера приехала Галя Докутович. Как дорог каждой наш полк! Какое счастье быть в нем!»
