Юшина Рая

Командир звена 46-го гвардейского ночного бомбардировочного авиационного полка 325-й ночной бомбардировочной авиационной дивизии 4-й воздушной армии 2-го Белорусского фронта, гвардии старший лейтенант. До войны закончила Херсонскую авиашколу, работала инструктором Минского  аэроклуба .

В Красной Армии с лета 1943 года. На фронтах Великой Отечественной войны с августа  1943 года.
Командир звена 46-го гвардейского ночного бомбардировочного авиаполка (325-я ночная бомбардировочная авиадивизия, 4-я воздушная армия, 2-й Белорусский фронт) гвардии лейтенант Р. Юшина  участвовала  в битве за  освобождении Кубани, Крыма и Белоруссии, наносила бомбовые удары по военным объектам врага в Восточной Пруссии, нанесла противнику большой урон в живой силе и технике.

 

   

"4 полета"    (Чечнева М. " Ласточки над фронтом")

 

Аронова Р.:

 

 

...Рая Юшина, белокурая симпатичная летчица, давно рвалась на фронт, но, когда ей предложили поехать в женский полк, заколебалась: «Целый полк женщин? Вот уж где шуму-то, наверное...»

— Не сомневайтесь, полк отличный, — заверили ее.

И все-таки Юшина ехала с неспокойным сердцем.

«Может быть, они там просто играют в войну?»

А она хотела воевать по-настоящему.

Рая Юшина в мае 1940 года окончила Херсонскую школу и была направлена на работу в Минский аэроклуб. За год успела сдать три группы. Перед самой войной заболела плевритом, попала в больницу. 22 июня на Минск обрушились бомбы. Развалины, пожары...

Город эвакуировался. Голова у Раи горела, ноги дрожали от слабости, но нужно было уходить. Рая надела летный комбинезон, вышла на магистраль. Там шли толпы измученных беженцев. Солнце пекло немилосердно. Отшагав несколько километров, Рая потеряла сознание. Пришла в себя от тряски в кузове машины. Смотрит — летят три бомбардировщика. Строчат по дороге, расстреливают идущих людей. В горячке на полном ходу Рая выскочила из кузова. Сломала ногу. А машина тут же загорелась.

Уж не помнит, кто ее подобрал, как оказалась в могилевском госпитале. Госпиталь забит ранеными, стоны, невыносимо тяжелый воздух. Раину ногу туго забинтовали: «Пока так...»

Могилев тоже бомбили. В один из налетов Рая выползла во двор, под дерево. Подошли два летчика. У них легкие ранения — осколки в спине. Готовились к перебазировке в Тамбов. «Поедем с нами?» — предложили. Раздобыли для Ран костыли и ночью автобусом поехали на вокзал.

Поезд несколько раз обстреливали в пути. Люди метались в вагонах от одной стены к другой...

В Тамбове Раю взяла в себе на попечение жена одного полковника. Внимательно и заботливо ухаживала за ней. Нога срасталась нормально.

Месяца через два Юшина пошла, прихрамывая, в военкомат. Назначили на работу в аэроклуб. Летала, выпустила две группы. Но — опять болезнь, плеврит. Летная комиссия отстранила от работы.

Весной 1943 года приехала в свою Каширу. Мысль о фронте давно не давала покоя, но Рая понимала, что пока не окрепнет здоровье, пользы от нее там не будет. Предложили работу комсоргом в МТС. Согласилась. Потом направили на большой завод, заместителем комсорга.

Здоровье немного укрепилось, и Рая Юшина решила пробиваться на фронт. Когда в ЦК комсомола выслушали ее просьбу и узнали, что она летчица, направили в 46-й гвардейский.

Юшина прибыла в полк утром 1 августа, как раз после той ночи, когда у нас сгорели над целью восемь девушек. Начальник штаба Ирина Ракобольская направила Раю в эскадрилью Санфировой. Скромная, немного застенчивая «новенькая» летчица входила в помещение эскадрильи с известным предубеждением. Что она ожидала там увидеть? Во всяком случае, совсем не то, что увидела — шесть подряд свернутых постелей.

— Сегодня не вернулись с задания, — тихо пояснила адъютант.

«Нет, здесь не играют в войну...»

 

 

 1 августа 1943 года. Ивановская

 

Рая Юшина ехала на попутной машине из Краснодара в станицу Ивановскую, где базировался женский полк. Гвардейский... Как там ее встретят?

Когда ей предложили воевать в женском полку, она сначала удивилась, потом огорчилась: «Целый полк женщин? Вот уж где шуму-то, наверное! И вообще... Что там за война?!»

Машина ехала быстро, мелькали зеленые станицы, извилистая Кубань. А мысли Раисы уносились в недавнее прошлое. Минский аэроклуб, где она, работая инструктором, выпустила три группы учлетов. Перед самой войной — плеврит, больница... Минск бомбили, жители бежали из города. Вместе со всеми Рая, больная, шла по шоссе, пока не потеряла сознание от слабости. Очнулась в кузове [246] машины и сразу увидела немецкие самолеты, которые летели над дорогой, обстреливая беженцев. Сгоряча, не раздумывая, на ходу выпрыгнула из машины. И — сломала ногу... Опять больницы — в Могилеве, потом в Тамбове. Нога срослась, и снова — в аэроклуб, инструктором...

...Станица Ивановская вся в садах. Вдоль улиц, замаскированные большими ветками, стоят По-2. Кое-где на самолетах девушки-техники. В штабе Раю приняли официально, но дружелюбно.

— Пополнение к нам? Кажется, вовремя, — сказала одна из девушек.

Рая не поняла, почему вовремя, но спрашивать не стала. Все еще сомневалась, серьезно ли все это... Начальник штаба расспросила Раю, откуда она и где работала. Коротко сказала:

— Идите в эскадрилью старшего лейтенанта Санфировой. Это третий домик по улице направо.

Несмело Рая вошла в дом. Было тихо. В комнате сквозь занавешенные окна кое-где пробивались яркие солнечные лучи. Девушки отдыхали после ночных полетов. Некоторые крепко спали, другие беспокойно ворочались, говорили во сне. Одна приподняла голову с подушки:

— Не могу спать... Прожекторы снятся...

Рая заметила у стены несколько свернутых постелей. Адъютант эскадрильи тихо объяснила:

— Не вернулись с задания сегодня ночью...

Очень скоро Рая вошла в строй и стала летать на боевые задания, уже не сомневаясь, что попала именно туда, куда хотела. И штурман ей попался хороший — Надя Студилина." Меклин Н.

 

Женя Руднева писала:

 

«Я поздравила Юшину: теперь и ты стала старой летчицей — спишь в полете». Писала и про себя: «В один из полетов летим домой, я веду, но мысли сонные, сонные и где-то бродят... Посмотрела на курс... Как будто домой идем. Разбудила Раю: "Мы [57] домой идем?" — "Да". — "А бомбы я сбросила?" — "Конечно"... А на земле вспомнила все».

 

 

 

  Осень 1943 года. Ахтанизовская

Полеты проходили в разных метеорологических условиях, но на­правление, как правило, было прямолинейное, разворотом или скольжением вниз. На самолете У-2 можно было выполнять многие фигуры высшего пилотажа, но боевая обстановка не всегда позволяла летчи­цам совершенствовать свое мастерство. Однажды обстоятельства позволили. Экипаж Юшина - Гашева возвращался с очередного боево­го задания. Полет прошел успешно, и настроение было приподнятое. Обстановка в воздухе была спокойная, самолетов противника в непо­средственной близости от их самолета не наблюдалось.

-Рая, а ты петлю, Нестерова когда-нибудь выполняла? – спросила Руфа летчицу.

-Конечно! - был ответ.

-Ночь, какая тихая, лунная, - мечтательно продолжила Руфа.

-Ты к чему клонишь? - спросила Рая.

-Может быть, крутанем одну петлю, когда еще удастся? - с зата­енной надеждой сказала штурман.

Самолет пошел вверх, петля вышла великолепная.

-Вот здорово! - послышались радостные восклицания в перего­ворном устройстве.

-Давай еще разок! - попросила Руфа.

При выполнении следующей петли самолет завис в верхней точ­ке. На голову посыпался мелкий мусор с пола кабины, и Руфа по­чувствовала, как ее ноги отрываются от пола и она падает головой вниз. Загремел аккумулятор, сиденья она уже почему-то не каса­лась. Сработала профессиональная летная привычка - еле успела схватиться за борта кабины, но из самолета не выпала. Самолет плавно пошел вниз и, заняв свое обычное положение в кабине, Ру­фа надежно, наконец, пристегнулась ремнями. Полет продолжал­ся, и они благополучно прилетели на свой аэродром.