"Моим новым штурманом стала Ася Пинчук, одна из новеньких, милая, расторопная девушка. На земле у нас близости не было, как говорится, не сошлись характерами, но в воздухе — никаких трений.
...
Мы получили задание бомбить Данцигскую бухту и направились к самолетам. Рая Аронова придержала меня за руку и, кивнув вслед убежавшей вперед Асе Пинчук, спросила:
— Как твой штурманенок?
— Она уже штурман, Раечка.
— Хорошо работает наша полковая академия. Ты довольна?
— Да, конечно...
Поднимаясь в кабину, ищу глазами Асю. Куда она подевалась? В сумерках девушки почти неотличимы одна от другой: в меховых комбинезонах и унтах они похожи на медвежат.
Мысленно лечу по маршруту — над Польским коридором к Балтийскому морю. По нашим расчетам войска 1-го Белорусского должны были наступать на Берлин, но мы не учли группу армий «Висла», около 40 немецких дивизий, которые могли ударить по северному флангу фронта. Наверно, гитлеровские генералы уже нарисовали на картах стрелы, направленные с севера на юг, в тыл наступающим советским войскам. Но маршал Жуков оказался умнее нас: отложив Берлинскую операцию, он повернул часть войск фронтом на север. 2-й Белорусский нанес удар в северо-западном направлении, расчленив немецкую группировку на две части. Наши танковые соединения вот-вот выйдут к побережью и несколько гитлеровских армий в районе Данцига окажутся в котле. Немцы, скорее всего, попытаются спастись морем, возможно, эвакуация уже началась, но мы не допустим, чтобы отрезанные дивизии удрали из котла. Разгромив «Вислу», войска Жукова двинутся на Берлин с востока, а 46-й гвардейский ударит с севера, и Гитлеру крышка...
Я размечталась и не заметила, как Ася очутилась за моей спиной. .
— Прихватила кое-какие инструменты,— сказала она.—-Дорога дальняя, возможны приключения. Как думаешь, погода не испортится?
— Она уже попортилась! — рассмеялась я.
Дул порывистый ветер, высота облачности метров пятьсот, видимость плохая. Но по данным нашей воздушной разведки над целью небо чистое. Отбомбимся, выполним задание, это главное. Только бы не подвел мотор, в отличие от моего штурмана он ветеран, которому давно пора на заслуженный отдых.
В голосе Аси я уловила тревогу.
—Опасаешься, не найдем аэродром?
— Где-нибудь сядем.
Подошла наша очередь, и мы взлетели. Мотор работает мягко, ровно, но на душе неспокойно. Летим под кромкой, время от времени пробиваем облака. Неуютное, плакучее небо. Ася крутит головой — она у нее, как у всех штурманов, поворачивается на 360 градусов — следит за воздухом, отмечает ориентиры.
— Линия фронта. До цели пять минут... Впереди возникает частокол из мертвенно-белых
лучей — не меньше двадцати вражеских прожекторов.
— Над нами тяжелые бомбардировщики, «Петляковы»,— сообщила Ася.
Я посмотрела вверх: два самолета схвачены прожекторами. Наш «По-2» немцы пока не видят.
В порту и в бухте полыхают пожары, полосы черного дыма упираются в горизонт, видимо, днем здесь поработали наши штурмовики. Вижу корабли, транспорты, баржи. Ложусь на боевой курс. Прожекторный луч ошпарил нас нестерпимо ярким светом, повел, но обстрела почему-то нет. Ася прильнула к прицелу, в левой ладошке сжимает шарики бомбосбрасывателей... Где-то в стороне грохочут взрывы/ Легкая жизнь (кончилась — по самолету бьют крупнокалиберные пулеметы, - Бросила! — подает наконец голос Ася. Непонятная, грубая сила швырнула самолет в сторону, я не сразу сообразила, что это ветер.
— Вправо!
Разворачиваюсь и вижу, как в стороне, сверху вниз, проносится сноп огня.
— Сбили, гады,— глухим голосом говорит Ася.
Пылающие обломки тяжелого бомбардировщика падают в бухту. Я с трудом выравниваю самолет, шквальный ветер бросает в лицо колючие снежинки, нет ни земли, ни горизонта, летим в кромешной тьме.
— Светопреставление,— замечает Ася.— Как сердце чуяло. Старайся выдерживать курс девяносто градусов.
Веду самолет прямо на восток, но ветер часто меняет направление, нас сносит неизвестно куда. Попали в сгущение снега. Мне даже показалось: самолет повис в воздухе и начал вращаться вокруг оси... Наваждение. Почти час мы летели вслепую. Горючее на исходе.
— Где мы, штурман? — задаю я обычный вопрос, допуская, что в ответ услышу: «Не имею представления».
— Восточнее Вислы, над нашей территорией, точнее сказать не могу.— Ася помолчала: — Предполагаю, что нас тащит на юго-восток.
— Будем садиться,— сказала я.— Приготовь ракеты для подсветки.
— Готова,— с обидой в голосе доложила Ася, сама, мол, знаю, напоминать не обязательно.
С малой высоты удается различить темные пятна — это деревья. Лес! Я выбрала подходящую ложбинку и пошла на посадку. В свете ракеты — прямо по курсу дерево. Ручку на себя — ветки хлестнули по фюзеляжу.
Впереди, вроде, ровное поле, но вторая попытка приземлиться тоже оказалась неудачной — едва не налетели на кирпичную стену.
— Товарищ командир, по-моему, озеро. Возьми вправо. Видишь?..
Сели благополучно, Ася весело воскликнула:
— Ай-люли!
Переход от высочайшего напряжения к покою был слишком резким. Бегун на финише не может - сразу остановиться, замереть, ему просто необходимо двигаться. И мы, как угорелые, выскочили из кабин, обнялись, исполнили доисторический танец. Снова забрались в самолет, намереваясь поспать, но мысли о судьбе других экипажей, как «мессеры», кружат в мозгу. Асе тоже не спится.
—Возможно, аэродром где-нибудь поблизости,— сказала она.— Девушки, которые вылетели раньше нас, конечно, дотянули. Кто-то на запасном, остальные, как мы...
«Успокаивает себя и меня,— подумала я, закрывая глаза.— В этих местах на каждом шагу — траншеи, противотанковые рвы, разбитые доты, и блиндажи, орудия, танки. И все покрыто снегом. Выбрать подходящую площадку даже днем непросто. Нам повезло с озером»,
— Магуба-джан, ты спишь? - Нет.
— Шоколаду хочешь?
— Хочу, но нет сил пошевелиться. Погрызем утром.
— Я тоже устала до смерти. Тебе раньше приходилось попадать в такую круговерть, как сегодня?
— Пожалуй, нет. Что-то похожее было, когда летали над Керченским проливом.
— Я почему спросила — ты так лихо управляла самолетом, так уверенно маневрировала...
Ох, эти юные штурманы! Знала бы она — это ветер лихо управлял самолетом, а не я.
Через полчаса Ася снова подала голос:
— По-моему, аэродром к западу от нас. Помнишь дым над Данцигом? Ветер дул с северо-запада. Оттуда и ураган налетел. Значит, мы почти дома. Тут кругом озера, я местность помню. Линейный ориентир — шоссейная дорога, прямая, как стрела. Взлетим, увидим.
На рассвете мы вылезли из кабин. Снегопад прекратился, ветер утих, но в небе никакого просвета, низкая облачность. Озеро, приютившее нас, окружал угрюмый черно-белый лес, искалеченный снарядами, бомбами, гранатами — ни одного целого дерева.
Протоптав дорожку, согрелись. Потом позавтракали плиткой шоколада.
— «По-2»! Миленький! — крикнула Ася.— Слышишь?
Знакомый отрадный рокот доносился из-за леса, но вскоре пропал, самолета мы не увидели.
— Наверно, нас ищут,— предположила я.
Когда взлетели, я сделала круг, и Ася торжествующим голосом объявила:
— До аэродрома минут пять-шесть, курс двести шестьдесят.
Ее расчеты, сделанные ночью, оказались почти точными. На последних каплях бензина мы дотянули до аэродрома и узнали, что не вернулись четыре экипажа."