"Крылатая юность" (Чечнева М. "Боевые подруги мои")
"Крылья " (О. Голубева -Терес)
Газета "Советская Абхазия"
В имении «Тик-так» (О.Голубева)
"Осенью 1942 года Мери получила радостную весть о подвиге первого летчика Абхазии, ее учителя Виктора Аргуна. Сопровождая бомбардировщики, наносившие удары по врагу в районе села Псху. Однажды Аргун заметил,что один из наших самолетов совершил вынужденную посадку на территории занятой противником.
Рискуя жизнью Виктор бросился на выручку товарища. Он посадил свой самолет около сбитого истребителя, вытащил раненного летчика, усадил его в свой самолет и, взлетел маневрируя меж горными хребтами под огнем немецких зениток, приземлился у своих. При этом он сам был ранен в ногу.
Мери написала Аргуну восторженное письмо, в котором передала ему привет от всех нас. Мы ждали ответа, но вместо него пришла черная весть. Виктор пал смертью героя.
Вспоминает М.Чечнева. 1968 год.
ДОРОГАЯ МОЯ АВИАВНУЧКА !
Счастлив поздравить тебя с 50-летием со дня рождения. Ты родилась в счастливейший юбилейный год, принесший человечеству великое счастье-становление Советского государства.
В Советской Абхазии ты смогла быть летчицей, которой выпало большое Счастье защищать от фашистов пашу славную Родину, совершив 477 боевых вылетов.
Я, как старейший летчик, названный В.Л.Лениным « Дедушка русской Авиации» ,горжусь тобой и шлю тебе самые, горячие пожелания, счастья в жизни.
В 1924 году мне выпало счастье испытать в полете самолет "Абхазский рабочий», построенный на собранные абхазскими тружениками средства для усиления воздушной мощи нашей Родины. И вот теперь мне отрадно знать, что родная Абхазия не только строила для обороны самолеты, но и выращивала тех, кто должен летать на них, защищая основанную 50 лет тому назад социалистическую Родину.
Желаю процветания прекрасной Абхазии, родина славной героини летчицы Мери Авидзба.
Б.И. Российский, заслуженный авиатор СССР, «Дедушка русской авиации».
Мери Авидзба получила много писем, телеграмм-поздравлений в дни праздников, рождения и по другим поводам от своих однополчан и друзей.
В 1988 году из Москвы Мери получила телеграмму поздравления ко дню ее рождения . В ней говорится: «Дорогая Мери Хафизовна! Мы, Ваши боевые подруги, восхищаемся Вами, Вашим мужеством, тем, что у Вас такой сильный характер и бодрый дух. Мы желаем Вам богатырского здоровья, долгих лет жизни, успехов в общественной работе по воспитании молодого поколения.
Примите нашу любовь и глубокое уважение. В день Вашего рождения мы желаем Вам хорошего настроения».
По поручению однополчанок: Е.Д.Бершанская, бывший командир полка, гвардии полковник авиации, Е.Я.Рачкевич, бывший комиссар полка, гвардии, полковник, Н.Распопова Герой Советского Союза, Е.Пасько Герой Советского Союза, Рунг-парторг полка, К.Карпушина, комиссар эскадрильи, гвардии, майор и другие.
Авидзба"
.
Весна 1943 года. Ассиновская
Вспоминала Мери АВИДЗБА:
САМОЛЕТЫ УХОДЯТ НОЧЬЮ.
Осень 1942 года была для нашего 46-гогвардейского авиационного полка исключительное напряженной. Начиная с командира полка Е.Бершанской кончая рядовым техником, все трудились круглые сутки. Мы не хотели терять ни минуты. Как бы ни складывались метеорологические условия, наши самолеты вылетали на боевое задание. Каждая из нас стремилась иметь как можно больше боевых вылетов. Помню, под вечер ко мне подошла командир женской эскадрильи Полина Макогон:- Готовься, Мери, летим вместе. Говоря откровенно, я страшно заволновалась. Поняла, что интересует Полину. В последнее время она по-очереди летала с разными пилотами – проверяла мастерство владения самолетом в боевых условиях. Самолеты Марины Чечневой, Клавдии Серебряковой, Евдокии
Пасько и Зои Панферовой были уже в небе. Интересно, как оценит командир эскадрильи мой полет? – подумала я и включила мотор.…Потом сразу сосредоточилась, поскольку далеко осталась устойчивая поверхность аэродрома – земля. Сейчас было необходимо максимальное внимание, чтобы без ошибок вывести самолет из горной полосы. По переговорному устройству сообщила командиру ориентир, режим полета.
- Пора бросать «САБ», - сказала командир эскадрильи. «САБ»- это светящаяся авиа-
бомба. Я нащупала рычаг, и небо сразу осветилось . Через несколько секунд вокруг вновь воцарилась тьма. Но и в этот короткий отрезок времени я успела заметить вражескую автоколонну, расположившуюся близ города, на опушке леса. Сразу, рывком, развернула самолет. Враг обнаружил нас: небо исчертили лучи прожекторов .Захлопала зенитная артиллерия.
Сейчас все зависело от быстроты и ловкости .Несколько маневров– и самолет вышел на цель.
- Огонь! – раздалсяг олос Полины.
- Есть огонь! – повторила я, и машина почувствовала облегчение – тяжелый разрушительный груз сброшен на вражескую автоколонну . Сначала бледно, потом все ярче краснело небо. Сейчас оставалась одна забота – как нибудь уйти от зенитной артиллерии.
Огонь, вспыхнувший на опушке леса, поднимался все выше в небо. Когда мы приземлились я была не в силах вылезти из кабины.
- Молодец! –словно издалека донесся голос командира эскадрильи.
– Так сражайтесь всегда! Но эти слова касались не только меня. В тот день успешно вернулись с боевого задания и другие экипажи эскадрильи. Немцы прозвали нас«ночными ведьмами», поскольку для наших ночных бомбардировщиков не существовало никаких препятствий –они всегда достигали цели. А двадцать три летчика из нашего полка «ночных ведьм» стали Героями Советского Союза.
24 августа 1944 года. Курово . Польша
...Клава Серебрякова и подошла к светлому нарядному роялю, стоящему в углу зала. Она бережно открыла крышку, робко надавила пальцем на одну клавишу, другую, прошлась по всем, как бы проверяя исправность инструмента, и заиграла «Синий платочек», сначала неуверенно, но с каждой ноткой набирая силу и уверенность. Сразу же в зал хлынул народ, на ходу подпевая и пританцовывая.
Ну и молодец Клава! На все руки мастер: прекрасная летчица, искусная рукодельница, в шахматы играет, что тебе Алехин, мандолина поет в ее руках, как соловей, а теперь выясняется, что и на рояле она играет, как заправская пианистка. Клава играла нам довоенные любимые вальсы. Одни напевали, другие кружились, а третьи, кто умел, лихо отплясывали вальс-чечетку. Чечетка была в моде. Клава резко перешла на кавказские мелодии. Работая до войны в Тбилисском аэроклубе, она много выучила грузинских песен. Сыграла «Сулико», ей подпели, а когда заиграла лезгинку, в круг вихрем вылетела Мери Авидзба и такую нам лезгинку выдала, что мы только восхищенно ахали да охали.
Мери очень музыкальна. Она одна из первых девушек Абхазии закончила школу по классу скрипки. Родители надеялись, что она станет скрипачкой, но все обернулось против их желания.
Окончив школу, Мери сказала матери:
— Хочу быть летчицей!
Милека Алиевна испуганно уставилась на нее:
— Этого еще недоставало! А консерватория?.. А что скажет отец, старики?
Ох и нелегко было в те далекие тридцатые годы уехать девушке из родного гнезда в далекую Россию, Отец рассердился не на шутку:
— Не женское это дело — летать в небе. Забудь!
Старики предостерегали:
— Смотри, Хафиз! Держи в руках дочь. Не позорь рода.
Хафиз Ахмедович не хотел отступать от своего. Мери не хотела без боя сдаваться. Двое суток она не ела, не вставала с постели. Плакала. И первой не выдержала мать:
— Отпустим, Хафиз. Новое время пришло. Не отталкивай детей. Пусть идут своей дорогой.
Мери успела до войны закончить летную школу и возвратиться в Сухуми, чтобы стать инструктором в аэроклубе. Старики сначала настороженно (как бы дурно не повлияла на их дочерей) смотрели на Мери, проходившую мимо. Синий китель с голубыми петлицами и «птичками» на них ловко облегал ее стройную фигурку. Двумя черными змеями извивались по спине, покачиваясь в такт шагам, длинные косы. Черные глаза из-под пушистых ресниц смело встречали взгляды стариков и старух. В конце концов все смирились, стали гордиться своей «отступницей». Ну а когда она стала на фронте штурманом звена, то совсем загордились и называли ее «крыльями Абхазии».
Мери летала отчаянно. Совсем недавно переправу вражескую разбила в пух и прах. Сколько ночей мы потратили, пытаясь уничтожить ее, сколько нервов истрепали, сколько осколков впивалось в фанерные тела наших По-2, и наконец-то свершилось. При мысли о переправе мне стало жутко: казалось, нигде еще мы не встречали такого огня. Обычно удается различить, какие и какого [152] калибра стреляют орудия, но там, у моста, все их железные глотки гремели единым хором, и не было ему конца.. Экипаж Зои Парфеновой и Мери Авидзба сбросил бомбы с минимальной высоты, пройдя почти над зенитками. Видно было, как языки пламени взлетали внизу, когда рвались боеприпасы и горючее, перевозимое фрицами. Экипаж подбили, но Парфенова тянула, выжимая из мотора и машины, казалось, невозможное. Самолет плюхнулся на нашей стороне, на испаханную, избомбленную землю. Показалось, что ушиблись не очень. «Пройдет», — сказала врач. Однако я все чаще и чаще замечала, как Мери тяжело вылезала из кабины самолета и, морщась, растирала спину.
— Болит? — спрашивали ее.
— Ерунда! Пройдет...
А теперь, как ошалелая носясь в бешеном темпе лезгинки по залу, она нам доказывает, что у нее все в порядке... Никак не могу не забежать вперед, чтобы не рассказать все то, что произошло уже после Победы.
Последние месяцы войны Мери летала буквально на самолюбии, скрывая ото всех нечеловеческую боль. Ах, как хотелось увидеть самой эту прекрасную Победу, долетать до конца! Еще были силы вернуться домой, порадоваться со всеми родными. А через несколько дней после возвращения ее парализует. Семь долгих лет она будет прикована к госпитальной койке! Семь лет борьбы и терпения. А потом — операция, тяжелый корсет, но зато движение! Зато можно приступить к активной жизни. С первых самостоятельных шагов она придет в свою школу и скажет директору: «Мое сердце, мои знания — все детям. Возьмите меня...» И станет неизменным председателем родительского комитета школы и депутатом Верховного Совета Абхазской АССР.
Но об этом мы еще ничего не могли знать, когда любовались, как танцует Мери.
О. Голубева
Ракобольская Ирина :
"Незадолго перед этим мы судили судом чести одного нашего штурмана: она отказывалась стоять часовой у знамени. Приговорили ее к лишению офицерского звания. На вопрос Петрова о происшествиях в полку Бершанская рассказала про это. Он вызвал виновницу из строя и снял с ее плеч погоны. Как она не умерла... Кстати, это разжалование не было оформлено приказом по фронту, и пришлось нам самим через месяц «возвращать» ей звание за «успешную боевую работу». Кажется, она так и не узнала, что на самом деле, формально, никогда звания не лишалась. Но из полка потом ушла..."
