Клопкова Людмила

 

 Летчик 46-го гвардейского ночного бомбардировочного авиационного полка 325-й ночной бомбардировочной авиационной дивизии 4-й воздушной армии 2-го Белорусского фронта, гвардии лейтенант. В Красной армии с   1941 года. В действующей армии с 1943 года.
 Участвовала в битве за  освобождении Кубани, Крыма , Белоруссии, Польши наносила бомбовые удары по военным объектам врага в Пруссии, Германии.С апреля 1944 года  по состоянию здоровья переведена в другой авиационный полк (Бордеева)

Совершила в составе 46 полка 648 боевых вылетов, имеет 856 часов ночного налета, 736 часов налета днем.

 

Клопкову направили в эскадрилью Никулиной.

Помню Люсю в первые ее дни на фронте. Очень застенчивая и абсолютно не умеющая постоять за себя даже в мелочах, она выглядела нескладно и смешно в доставшейся ей форме. В стареньком, выгоревшем, в масляных пятнах просторном комбинезоне, наша Люся не могла быстро передвигаться — ноги путались в многочисленных складках. Гимнастерка непривычного мышиного цвета в отличие от зеленых и малиновые сапоги из свиной кожи доставили Люсе немало огорчений. Но спорить или просить чего-то для себя она не умела. Так и носила свои необычайные по колориту сапоги до конца войны — прочности они оказались сказочной... Но самое главное огорчение — первые полтора месяца Клопкова оставалась безлошадной.

Шло наступление, полк чуть не ежедневно перебазировался, летчицы и штурманы на новые точки перелетали на своих самолетах, а Клопкова переезжала вместе с наземным составом на грузовике. Здесь впервые увидела она воочию, во что превращали родную землю фашисты. При перебазировании в поселок Книга (а он недалеко от Ставрополя) Люся упросила командира батальона разрешить ей ночевку в Ставрополе.

— У меня мама там, а что с ней? Жива ли? Ничего не знаю. Как пережила оккупацию? [224]

В город въезжали вечером по Старомарьевскому шоссе. В воздухе стоял запах гари. Вместо знакомого завода — черные груды развалин. Разрушен железнодорожный вокзал. Нет красавицы школы № 7. Руины на месте любимого драматического театра. Люся ехала, с трудом узнавая дорогие сердцу места. «Гады фашистские, — билось в голове, — что с городом сделали? Мама, мама, жива ли ты?»

Мама, постаревшая и похудевшая, жила теперь в другом доме — старый разбомбили. После первых минут счастливой растерянности засуетилась, заспешила, чтобы принять и угостить дочкиных подруг. Вместе с ней хлопотала Люба — хозяйка квартиры. Отыскалась чудом уцелевшая баночка довоенного варенья, у девчат был паек.

После ужина Нина Данилова взяла баян, и девушки негромко запели:

Бьется в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза,
И поет мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза...

Под эту тихую песню, так славно, по-мирному звучавшую в непривычной тишине освобожденного города, мама, весь вечер удерживавшая слезы, расплакалась.

— Мамочка, не плачь, не волнуйся за меня. Работа моя не опасная, — уговаривала ее Люся.

...Потом все уснули на полу, и только мама сидела до рассвета около дочки, чтобы разбудить вовремя в дорогу.

13 февраля 1943 года летчица Клопкова открыла свой боевой счет.(Чечнева М. "Ласточки над фронтом")