Чечнева Марина
Испытание мужества
В тридцатые годы кто не мечтал стать летчиком? Имена Чкалова и Громова, Коккинаки и Ляпидевского были у всех на устах. А портреты первых женщин Героев Советского Союза Валентины Гризодубовой, Полины Осипенко и Марины Расковой хранились у каждой девчонки.
Московская школьница Маша Акилина тоже мечтала о небе. Семья Акилиных жила трудно; мать воспитывала шестерых малышей. Чтобы помочь ей, Маша устроилась на завод «Проводник» и перешла в вечернюю школу для взрослых. А по выходным дням она часами сидела на берегу Москвы-реки у Тушинского аэродрома, с восхищением наблюдая, как невесомо парят над облаками планеры, как небо расцвечивается белыми куполами парашютов.
К Маше привыкли. Планеристы, парашютисты и летчики приметили худенькую девочку, которая каждое воскресенье появлялась на аэродроме. Кое-кто пытался даже с нею заговаривать, но она стеснялась и молча уходила.
— А зря ты отмалчиваешься, — сказал ей как-то парень в синем комбинезоне. — По глазам вижу — хочешь летать. Так за чем же дело стало?
— Разве и я могу?
— А почему нет? К нам дорога открыта каждому. Иди в аэроклуб.
— А где он находится?
— С этого бы и начинала. Пойдем, покажу...
Этот день круто изменил ее жизнь. Жизнь, прямо скажем, нелегкую. Вечерняя школа и аэроклуб отнимали все свободное время. Но зато в 18 лет Маша Акилина уже окончила планерную группу.
Училась и прыжкам с парашютом. Училась отлично и была направлена в Московский областной парашютный учебный центр, где в 1937 году получила звание инструктора-парашютиста. К тому времени она уже имела за плечами 109 парашютных прыжков.
Но это был только первый рубеж. После года напряженной учебы на отделении пилотов Маша получила звание летчика-инструктора.
В аэроклубе по случаю выпуска нового отряда девчат-летчиц устраивался вечер. Были приглашены военные летчики. Начались танцы.
— Разрешите? — подошел к Маше летчик в темно-синей гимнастерке с голубыми петлицами и лейтенантскими шевронами на рукавах. Что-то дрогнуло в сердце девушки, она внимательно взглянула прямо в глаза лейтенанту и приняла его приглашение. А через несколько месяцев Мария Акилина и Степан Андреев отпраздновали свадьбу.
Накануне того памятного воскресенья прошел ливневый дождь, и утром, когда Маша вышла в садик возле дачи, в лучах раннего солнца особенно яркой казалась умытая дождиком трава. Было совсем рано. В доме царила тишина. После трудного дня спал Степан. Спал и малышка Юрик. Услыхав шорох, вскочила и пошла с мамой только Танюшка...
А спустя всего несколько дней то утро показалась ей далеким сном, таким же нереальным, как все, что происходило вокруг.
«Родная моя, береги детей. Знаю, что нелегко тебе будет одной, но верь мне: я буду всегда тебя помнить, а вернусь, буду еще крепче любить тебя...» Навсегда запомнила она эти слова, сказанные мужем на прощание. Она не плакала, когда он целовал ребятишек, крепко прижав их к груди. Она сдерживала слезы и тогда, когда Степан обнял и расцеловал ее. И только в самый последний момент уткнулась носом ему в плечо и, пряча глаза, разрыдалась.
Уехал Степан. Надо было решать, что делать дальше... Проведя бессонную ночь, Маша подала начальнику аэроклуба заявление с просьбой отправить ее на фронт. Молча прочитал он заявление. Долго продумывал что-то, а потом потеплевшими глазами взглянул на Акилину и хриплым от волнения голосом произнес:
— Твое место здесь. У тебя маленькие дети. Им нужна мать, А нам нужен инструктор для подготовки летчиков и парашютистов. Будем готовить кадры для военной авиации. Принимайся за дело! А заявление возвращаю...
Вскоре из аэроклуба ушли на фронт все летчики-мужчины. Женщин пока не брали. Маша пошла в военкомат. Но там ей тоже отказали. Отказывали пять раз. А на шестой...
Свекровь поняла все правильно.
— Что ж! Поезжай. Для того и училась. А о детях не беспокойся, я буду с ними, что бы ни случилось.
Марию Акилину назначили летчиком звена связи Западного фронта. Это было в тяжелые для Родины дни.
Звено, в котором служила Мария Акилина, вскоре было переформировано в парашютно-десантный отряд. Как и другие летчики отряда, она выполняла задания, связанные с переброской людей и оружия в тыл врага, к партизанам, которые уже в первые месяцы войны стали грозой для оккупантов. Партизанские отряды и соединения контролировали большие участки территории в тылу у гитлеровцев и держали их в постоянном страхе.
Наши летчики действовали по ночам. На обозначенных партизанами посадочных площадках в лесу, вдали от дорог, по условным сигналам они сажали свои самолеты. Десятки раз вылетала Акилина на задания. Боевой счет ее непрерывно увеличивался. Вскоре о мужественной летчице, о ее полетах за линию фронта заговорили в отряде и в соединении.
21 декабря 1941 года в лютый мороз Маша возвращалась ночью с задания. Внизу горел Можайск, На западе гремели орудия. Небо озаряли багровые вспышки.
Самолет неожиданно попал в настоящий ливень зенитного огня. Плоскости и фюзеляж мгновенно изрешетили пули. Штурман был то ли ранен, то ли убит — он не отвечал летчице. Сама Акилина тоже получила ранение и вела самолет, истекая кровью.
Нечеловеческим усилием воли ей удалось посадить машину на ничейной земле. При посадке отвалилась прошитая крупнокалиберным пулеметом правая плоскость. На мгновение Маша потеряла сознание, а очнувшись, поняла, что не сможет выбраться из кабины.
Кругом тишина, непроглядная ночь. Потом пошел снег. Послышался гул моторов. Это наши шли на задание. Они не знали, как худо их товарищам на земле... Вот заговорили вражеские зенитки. Высоко в воздухе стали рваться снаряды. Это означало, что линия фронта проходит где-то рядом. Следовало быть наготове. Но Маша не могла поднять даже пистолета.
Страшно горело израненное тело. Распухло лицо. Совсем заплыли глаза. Истекающая кровью летчица стала замерзать, потеряла сознание. А декабрьская вьюга несла по целине колючие иглы снега. Порывы ветра свистели вокруг, и снег, подхваченный вихрем, бил в стенки самолета, залеплял стекла кабины, медленно засыпал самолет...
Очнулась Маша в госпитале. Ее подобрали наши разведчики.
Едва вернулось сознание, она спросила; «Где Степан? Что с ним?»
Никто не ответил на этот вопрос...
Сначала Акилину поместили в госпиталь в Москве, потом эвакуировали в Горький.
Двадцать один перелом и множество ранений обнаружили хирурги на ее хрупком теле.
Началась борьба за жизнь летчицы. Сменяя друг друга, врачи не отходили от ее постели. Было произведено несколько операций. Руки, ноги, челюсть — все пришлось собирать по кусочкам. Использовав новейшие достижения хирургии, медики вернули Акилиной не только жизнь, но и работоспособность.
До марта 1942 года Маша пролежала в госпитале, а затем «взбунтовалась». Несмотря на протесты врачей, добилась выписки.
— Поймите, доктор, — сказала она на прощание, — я оживу только тогда, когда вернусь к любимой боевой работе. Без авиации, без неба для меня нет жизни. Не пытайтесь меня уговаривать: пока идет война, мое место на фронте...
Так на костылях прибыла она в штаб полка для прохождения дальнейшей службы. Сначала Акилина работала в штабе. Попутно она подолгу занималась лечебной гимнастикой, тренировала свое искалеченное тело, заставляла его подчиняться себе.
Воля, настойчивость и упорство победили. Эта маленькая хрупкая женщина добилась того, что снова вернулась в строй и опять стала летать к партизанам. Ни ливневые дожди, ни снежная пурга не могли остановить ее.
Потом ей пришлось служить в 844-м полку. Это был мужской полк, и Акилина оказалась единственной женщиной, но в искусстве пилотажа, в смелости и в выдержке она не уступала своим коллегам. Никто из них так и не узнал, сколько слез пролила по ночам эта мужественная женщина, вспоминая мужа и любимых детей. Только один раз ее увидели плачущей. Это было в тот день, когда Акилиной вручили извещение о гибели мужа в воздушном бою под Ленинградом.
С тех пор потускнела, замкнулась в себе Маша Акилина и только постоянно требовала, чтобы ее посылали на самые опасные задания. Все чаще стало ей казаться, что лучше бы служить в женском полку, что девушки-летчицы помогли бы ей размыкать горе.
Стала она переписываться с летчицами нашего полка Таней Макаровой, Надей Тропаревской, Глафирой Кашириной, с которыми работала еще в аэроклубе в Москве. Девчата звали Машу к нам, в наш гвардейский Таманский полк ночных бомбардировщиков.
После того как Надя Тропаревская сообщила о гибели ее подруги Глафиры Кашириной и летчицы Тани Макаровой, Акилина стала упорно добиваться перевода в женский полк. И прибыла к нам, открыла личный счет мести.
В марте 1945 года наш полк получил задание бомбить военные объекты в Гданьске. Гитлеровцы стянули сюда десятки прожекторов и много зенитных орудий. В числе других вылетели на задание и Мария Акилина со штурманом Ольгой Клюевой. Еще на подходе к цели их экипаж попал в шквальный огонь. Но летчица ни на один градус не свернула с курса. Используя попутный ветер, она шла на вражескую территорию планирующим полетом. Вылетевший за ними экипаж летчицы Леры Рыльской видел, в какой переплет попали подруги, и, потеряв их из виду, начал бомбежку, отвлекая на себя огонь противника. А тем временем Акилина с Клюевой с планирования зашли на порт, и Клюева сбросила сразу все 400 килограммов бомб.
На земле возник большой пожар, но самолет Акилиной попал в лучи прожекторов, и противник снова повел по нему сосредоточенный зенитный огонь. Только на высоте 400 метров израненный самолет вышел из зоны обстрела.
А с запада с неимоверной быстротой плыли темные облака. Погода резко ухудшилась. Пошел мокрый снег. Тучи, нависавшие все ниже, прижимали самолет почти к верхушкам деревьев. Усилился снегопад. Снег закрыл все-вокруг. Многие экипажи вынуждены были совершить посадку у «братцев». Но Акилина с Клюевой дотянули машину до своего аэродрома.
Война подходила к концу. В апреле сорок пятого Маша получила сообщение о гибели сына и тяжелом состоянии дочурки; поезд, в котором они ехали с бабушкой, разбомбили фашисты. Нужно ли говорить, какой это был удар.
Весь полк вместе с Машей переживал ее горе. Наша подруга вся сжалась, сникла, как надломленный цветок, казалось, у нее полностью пропал всякий интерес к жизни. Все понимали: Машу надо спасать.
Через день после получения трагической вести Акили-ну вызвала Евдокия Давыдовна Бершанская:
— Вот что, Машенька! Командование полка приняло решение дать тебе отпуск в Москву. Побудь с родными... Это нужно тебе сейчас...
Тут только Маша очнулась. Подняв глаза на командира полка, она твердо произнесла:
— Нет, товарищ гвардии подполковник. Никуда я не поеду. Мне нужно мстить. Понимаете? Мстить...
4 мая мы базировались на аэродроме севернее Берлина. Акилина со штурманом Соней Водяник получили боевое задание на бомбежку скоплений боевой техники и живой силы противника на острове Свинемюнде в Балтийском море.
Маша вылетала пятой по счету. И вот самолет над целью. Внизу отчетливо был виден морской транспорт с оружием. Штурман серийно сбросила бомбы. Раздался сильный взрыв. В сторону самолета со всех сторон полетели снаряды. Резким разворотом со снижением Акилина вырвалась из огненного смерча. Самолет был весь изрешечен пулями и снарядами. Но и на этот раз Маша вернулась на базу.
К Дню Победы Акилина успела совершить 509 боевых вылетов.
Спустя некоторое время женский полк прибыл в Москву для участия в первом послевоенном воздушном параде. Прилетела и Маша Акилина. Сразу бросилась в больницу, где лежала ее Танюша. Потрясенной вернулась в полк: положение девочки было безнадежно...
Казалось, оборвалась последняя ниточка, связывавшая Машу с жизнью. Сколько невыносимых нравственных и физических страданий выпало на ее долю!
«С меня довольно!» — решила бы другая.
А Маша?
Она пошла работать. Став летчиком спецотряда Гражданского воздушного флота, Маша Акилина стала заниматься сугубо мирными делами: опыляла с самолета леса, производила аэрофотосъемки, перевозила пассажиров и грузы. Затем перешла в санитарную авиацию.
Сейчас она уже не летает; ранения, перенесенные в годы войны, дают о себе знать. Ей бы уйти на покой, заняться здоровьем, да не таков характер у моей боевой подруги. И по сей день работает она в Советском комитете ветеранов войны и, кроме того, является методистом парткабинета Главного политического управления ГВФ.
Говоря о Марии Акилиной, я просто не знаю, какими словами воздать должное мужеству этой женщины. Вся ее жизнь — это подвиг.
Акилина Мария
