"Наша третья эскадрилья" (О. Голубева)
От Кавказа до Берлина"(Чечнева М. "Боевые подруги..)
"Всем смертям назло" (Чечнева М. "Боевые подруги мои")
Ольга Голубева:
"...мне чудится далекий ее голос из прошлого: «Запомните, штурманское дело — это прежде всего точность, четкость и ясность. Помните, не летчик ведет самолет, а штурман. Летчик его только пилотирует. И бомбит тоже штурман».
Герой Советского Союза Пасько никогда не распекала подчиненных за допущенную оплошность. А ошибки, конечно, случались. Не всегда были удачными боевые вылеты. Иной раз все, казалось, сделал штурман, чтобы бомбы попали в цель, но набежало облако не вовремя или качнуло самолет разорвавшимся снарядом — и цель оказалась непораженной. Пасько подробно разбирала все ошибки, допущенные экипажами."
В середине октября сорок первого, когда гитлеровцы были уже под Москвой, в одном из зданий Военно-воздушной академии имени Жуковского, что в старом Петровском парке, собралась группа девушек с рюкзаками за плечами. Среди них была и Дуся Пасько, студентка четвертого курса механико-математического факультета МГУ. «Конкурс в университет был очень большой, даже среди нас, школьных отличников. Учиться было очень интересно, но началась война, и я решила, что без меня на фронте не обойдутся, - вспоминает Евдокия Борисовна. – Девять студенток мехмата направили в полк, который формировала Герой Советского Союза Марина Михайловна Раскова. Пятеро - Руфина Гашева, Тоня Зубкова, Женя Руднева, Катя Рябова и я – позднее стали героями Советского Союза».
Рассчитанную на три года программу военно-авиационной школы в городе Энгельсе под Саратовом девушки «пробежали» за семь месяцев. Десять уроков в день и два часа строевой подготовки. Спали по 5-6 часов в сутки. Когда прибыли самолеты По-2, начались дневные и ночные тренировочные полеты. Летали по маршруту, на полигон для бомбометания, отдельными экипажами и звеньями. В Энгельсе полк понес первые потери. Во время тренировочного полета погибла и одна из студенток мехмата МГУ Надя Комагорцева.
Весной 42-го легкие бомбардировщики первого в мире ночного женского полка вылетели на Южный фронт. Поговаривают, что когда командиру авиадивизии сообщили, что в его распоряжение поступил целый авиаполк девушек, полковник с горечью сказал комиссару: «Чем мы провинились? Почему нам прислали такое пополнение? Время тяжелое, а тут девчонок целый полк подсунули…»
«Небесный тихоход»
Этот бодрый фильм с бравыми Николаем Крючковым и Василием Меркурьевым – о нем, чернорабочем войны «По-2» конструктора Николая Поликарпова. На таких тихоходах и летали девушки. Он устарел еще до войны, но свою боевую нишу на фронте нашел. Деревянный каркас, обшитый фанерой и перкалью - крепкой, но горючей материей. Открытая кабина с плексигласовым козырьком, которая не защищала летчика и штурмана не только от пуль и снарядов, но даже от сильного ветра. Боевой экипаж – летчик и штурман.
Каждый вылет был связан с риском. Загруженный горючим и бомбами, фанерный самолет мог в любой момент превратиться в буквальном смысле в пороховую бочку. Только ночь давала шанс тихоходам вернуться из полета, и то не всем...
Урон врагу они нанесли немалый. Красноречивый факт: по специальному приказу Гитлера во время боев на Таманском полуострове для борьбы с «женскими советскими ночниками» была переброшена целая эскадрилья фашистских асов. Более того, за каждый сбитый «рус-фанер» распоряжением по немецкой армии полагалась высшая награда – «Железный крест». На земле, заслышав характерный стрекот двигателей, они приводили в действие все средства ПВО. Неоднократно пытались уничтожать самолеты на земле, в дневное время, но в полку уделяли большое внимание маскировке.
Большинство пилотов и штурманов полка были «дюймовочками» - невысокими, хрупкими. Это позволяло взять с собой на бомбу-другую больше. Их подвешивали к корпусу, а сбрасывали, перерезая веревки. Мужчин в полку не было, так что «женский дух» проявлялся во всем: в опрятности формы одежды, чистоте и уюте общежития, культуре проведения досуга, отсутствии грубых и нецензурных слов, в десятках других мелочей. А что касалось боевой работы…
«Наш полк посылали на выполнение самых сложных задач, мы летали до полного физического изнеможения. Были случаи, когда экипажи от усталости не могли выйти из кабины, и им приходилось помогать. Полет продолжался около часа - достаточно, чтобы долететь до цели в ближайшем тылу или на передовой противника, сбросить бомбы и вернуться домой. За одну летнюю ночь успевали сделать 5–6 боевых вылетов, зимой – 10–12. Работать приходилось и в кинжальных лучах немецких прожекторов, и при сильном артобстреле», - вспоминает Евдокия Борисовна.
Задача стояла одна - измотать противника непрекращающейся ночной бомбежкой. Запредельная нагрузка. К тому же, как метко заметил дважды Герой Советского Союза, генерал-майор авиации Григорий Речкалов, «летать днем и пить ночью совсем не то, что летать ночью и не пить вовсе». И потому не удержался от вопроса о фронтовых «ста граммах». Фронтовичка сказала: «Как и всем летчикам, после напряженных боевых вылетов нам выдавали сто граммов водки или сухого вина. Мы объединялись по несколько человек, сливали спиртное в бутылку и отдавали портным и сапожникам батальона авиационного обслуживания, которые перешивали нам шинели и гимнастерки, но, самое главное, подгоняли по ноге хромовые мужские сапоги 42-го размера».
На вопрос о том, чего боялись девушки, Пасько ответила: «Больше самой смерти всегда страшила вероятность попасть живьем в руки фашистов».
До середины 1944 года экипажи летали без парашютов, предпочитая взять с собой лишние 20 кг бомб. Но после тяжелых потерь пришлось подружиться с белым куполом. Пошли не это не очень-то охотно - парашют сковывал движения, к утру от лямок ныли плечи и спина.
Если не было ночных полетов, то днем девушки играли в шахматы, писали письма родным, читали или, собравшись в кружок, пели. А еще, вспоминает Евдокия Борисовна, вышивали «болгарским крестом». У нее до сих пор храниться вышивка с попугаем – оттуда, с войны. Иногда девушки устраивали вечера самодеятельности, на которые приглашали «братиков»- так они называли авиаторов соседнего полка, которые тоже летали по ночам на «тихоходах».
На выручку десанту
Попросив Евдокию Борисовну рассказать о памятных боевых вылетах, услышал, что очень трудно пришлось девушкам при прорыве «Голубой линии» - последнем укрепленном рубеже фашистов на Кубани. Он был шириной в двадцать километров, протянулся от Новороссийска до Темрюка и был до предела насыщена средствами ПВО. В общем, та линия совсем не была голубой, скорее, огненной. «Каждый раз, как только самолет перелетал линию фронта, поднималась такая свистопляска огня и света прожекторов, что приходилось удивляться, как это мы протискивались сквозь такую плотную огненную преграду. Возвращались с задания с пробоинами. Иногда долетали, что называется, на самолюбии. В боях на «Голубой линии» полк тогда потерял пятнадцать человек.
Об одной из заданий услышал такой рассказ: «В ноябре сорок третьего в Крыму, южнее Керчи, в небольшом рыбацком поселке Эльтиген высадился наш десант. Немцам удалось их окружить. Порой нашим солдатам приходилось отбивать до двадцати атак в сутки. Мы видели, как от вражеских бомб и огня артиллерии Эльтиген вспыхивал сплошным огнем. Казалось, что и камни там должны расплавиться. Но каждый раз в ответ на огненную атаку наши бойцы посылали в сторону врага хоть одну пулеметную очередь: «Мы живы, не сдаемся, мы боремся!». Несколько ночей наш полк летал на уничтожение артиллерийских точек вокруг Эльтигена. Но наступил момент, когда у десантников «Огненной земли», как ее называли в нашем полку, кончились боеприпасы, продукты, медикаменты. Погода в это время стояла нелетная, аэродромы дневных бомбардировщиков и штурмовиков закрыл плотный туман. Помочь морякам могли только наш полк. Командир полка Евдокия Давыдовна Бершанская поручила выполнение этой задачи третьей эскадрилье, командиром которой была Мария Смирнова, а штурманом - я. И мы стали летать, несмотря на плохую погоду и шквальный зенитный огонь. Подвешивали вместо бомб мешки с хлебом, консервами, боеприпасами, - и вперед. Ориентировались на огонек, который зажигали для нас десантники. Когда его не было, кричали: «Полундра, где ты?» После нам рассказывали, что десантники, не знавшие до этого о существования нашего полка, были потрясены, услышав с небес девичьи голоса».
Тогда экипаж Смирновой-Пасько сделал 12 вылетов на Огненную землю, сбросив со снайперской точностью 24 мешка с боеприпасами, продовольствием и медикаментами. Командовал отрядом Василий Гладков. Позднее в своей книге «Десант на Эльтиген» Герой Советского Союза генерал Гладков писал: «...Громкоговорители из вражеских окопов кричали: «Вы обречены на голодную смерть... Вы в блокаде... приходите завтракать... никто вам не поможет». Нам помогли летчицы 46-го гвардейского авиаполка. Немцев они бесили. Для нас, десантников, они были самыми дорогими родными сестрами. В ноябре они нас спасли от смерти...»
Это лишь малая часть боевых вылетов из нескольких сотен. Евдокия Борисовна - Герой Советского Союза, удостоена орденов Ленина, Боевого Красного Знамени, дважды - Отечественной войны 1 степени и столько же - Красной Звезды. «По данным из моей летной книжки: находясь на должности штурмана эскадрильи, я подготовила к боевой работе семь новых штурманов. За три года пребывания на фронте совершила 790 боевых вылетов и десять - по спецзаданию. Налет - 1220 часов, сбросила на позиции врага более 100 тысяч килограммов бомб. Уничтожила четыре склада с горючим, три - с боеприпасами, три прожектора, две переправы, 11 автомашин, один самолет на аэродроме – всего 157 сильных взрывов, и много уничтоженных немецких солдат и офицеров. Кроме того, разбросала над передним краем противника и в его тылу около двух миллионов листовок».
Вспоминая о крымском периоде службы, Евдокия Борисовна вдруг сказала: «Мы мечтали – вот освободим Крым, обязательно поплаваем в Черном море. Не получилось: нам поставили задачу лететь в Белоруссию». Когда прилетели, летчики-мужчины встретили пополнение с издевкой: «Бабы на фронт прибыли!» А когда построились, чтобы приветствовать командование, все увидели, что на гимнастерках летчиц сияют ордена и медали, а сам полк носит звание гвардейского. Больше насмешек не было.
С 1945 года гвардии старший лейтенант Пасько - в запасе. Вернулась в свой родной МГУ, завершила учебу на мехмате, долгие годы в МВТУ имени Баумана преподавала математику. В 1980-м награждена орденом Дружбы народов.
…Как-то под новый, 1944 год, Пасько летела на выполнение боевого задания вместе с Ниной Поздняковой. Садясь в кабину, Дуся загадала: «Знаешь, Нина, если сегодня нас не собьют, проживем с тобой до 100 лет. Согласна?» - «Конечно», - был ответ.
В декабре прославленной фронтовичке исполнилось 88 лет. Много лет после войны ей снились полеты. Будто попал самолет в лучи прожекторов, и никак не может вырваться из их щупальцев, а вокруг рвутся и рвутся снаряды... А еще Евдокия Борисовна вспоминает свое детство, юность и пятерых из шести старших братьев, которым не суждено было вернуться из боя…
Владимир ГОНДУСОВ
1941-42 . ЭНГЕЛЬС
Первый вылет Штурманы ждали его с особенный волнением — ведь многие из них впервые садились в самолет.
Был ясный морозный день. Солнце слепило глаза. Холод проникал под шинель. От стужи перехватывало дыхание.
В воздух один за другим взмывали самолеты. Вот уже полетели Катя Рябова с Надей Поповой, Наташа Меклин с Машей Смирновой, Женя Руднева с Женей Крутовой, Руфина Гашева с Ириной Себровой. Очередь дошла до Дуси Пасько. Она летала с Любой Ольховской, голубоглазой девушкой с Украины, которая только на днях узнала из газет, что фашисты сожгли родное село, где осталась ее мать.
Люба была уже в кабине. Она поддразнивала Дусю, стоящую у самолета в минутной нерешительности:
— Страшновато? А ты не бойся. Смелей, смелей!
— Ничего не страшно, — рассерженно ответила Дуся.
Ноги в меховых унтах плохо повиновались, но она влезла в самолет.
Загудел мотор, качнулись крылья, земля сначала побежала по сторонам, потом начала стремительно катиться вниз. Но Дуся от волнения не почувствовала, не видела этого — все кругом слилось в ее глазах в одно белое полотно.
Полетели в зону пилотажа. У Дуси закружилась голова. С отчаянием она почувствовала, как комок подкатывает к горлу, подступает тошнота, которая отвадила ее от поездок на пароходе по морю, даже по реке. Она напрягла все силы, до крови прокусив губу. [76]
— Что ты видишь? — спросила Люба. — Волгу видишь? Где наш аэродром?
Дуся кивнула головой. Она все видела, но не могла произнести ни слова. «А вот не поддамся, — твердила она мысленно, — не поддамся, не поддамся!» И в памяти снова промелькнул прочитанный где-то рассказ о великом флотоводце, подверженном морской болезни.
Самолет развернулся и пошел на посадку. Дуся не смогла сама выйти из кабины. Ее вынесла на руках.
Подошла Раскова, спросила участливо и просто:
— Ну как? Будешь летать?
— Буду! — ответила Дуся и попыталась улыбнуться.
У некоторых других штурманов тоже в первом полете кружилась голова. И все они упорно превозмогали физическую слабость, стараясь ничем ее не выдавать.
Хуже было со слабостью мастерства, которую скрыть невозможно. Но девушки упрямо возмещали отсутствие опыта многочисленными тренировками, напряженной учебой в воздухе. " (Магид)
ИЗ книги "Героини"
Осенью сорок первого года, когда гитлеровские полчища были уже под Москвой, в старом Петровском парке в одном из зданий Военно-воздушной академии имени Н. Е. Жуковского собралась группа совсем еще молодых девушек в авиационной форме с рюкзаками за плечами. Среди них была и Дуся Пасько — студентка механико-математического факультета МГУ, маленькая, застенчивая. Вместе со своими подружками — тоже студентками МГУ — она решила оставить учебу и отправиться на фронт, чтобы с оружием в руках защищать свою Родину.
До последнего дня войны сражалась Дуся Пасько. Она бомбила вражеские позиции на Северном Кавказе, Таманском и Крымском полуостровах, участвовала в боях за освобождение города-героя Севастополя, Новороссийска, братской Польши, бомбила врага и в самой Германии.
В одном из октябрьских номеров за 1944 год газета «Правда» так писала о ее славных боевых делах:
«Евдокия Пасько, гвардии старший лейтенант, штурман эскадрильи, в Красной Армии с октября 1941 года, награждена двумя орденами Красной Звезды, орденом Красного Знамени, орденом Отечественной войны.
В боевой деятельности — 780 боевых авиавылетов и около 100 тысяч килограммов бомб, сброшенных на укрепления противника. На ее боевом счету — 157 сильных взрывов, 109 очагов пожара, 4 взорванных склада с горючим, 2 склада с боеприпасами и много уничтоженных немецких солдат и офицеров».
Осенью того же сорок четвертого года Евдокии Пасько вручили в Кремле орден Ленина и Золотую Звезду Героя Советского Союза.
Чтобы стать штурманом эскадрильи ночных бомбардировщиков, комсомолка Пасько училась в городе Энгельсе в авиашколе. Девушка хорошо освоила искусство бомбардирования с небольших высот. Ей хотелось быстрее попасть на фронт.
И вот женский полк сформирован. В феврале сорок второго года после окончания учебы летчицы принимали военную присягу. Они давали клятву Родине, своему народу быть настоящими бойцами, не знать страха в борьбе с врагом. Вместе со всеми поклялась на верность Родине в тот памятный день и Дуся Пасько.
В солнечный весенний день легкие бомбардировщики первого в мире женского полка вырулили на старт, поэскадрильно выстроились и легли на заданный курс. Впереди — боевая страда, полная риска, невзгод и испытаний.
До фронтового аэродрома девушек-летчиц провожала известная всей стране Герой Советского Союза Марина Михайловна Раскова. Она передала женский полк в состав 218-й ночной бомбардировочной дивизии, входившей в воздушную армию генерала Вершинина. Командиром полка была Евдокия Давыдовна Бершанская, комиссаром полка — Евдокия Яковлевна Рач-кевич.
На первом митинге полка, который состоялся прямо в поле, Рачкевич сказала:
— У нас сегодня радостное событие — начало боевой деятельности полка. Настало время проявить свои способности и мужество в боях.
На этом митинге девушки единодушно решили сделать свой полк одним из лучших на Южном фронте.
Первыми открыли боевой счет полка экипажи Бершанской, Амосовой и Ольховской. Несмотря на ожесточенный огонь фашистских зенитчиков, они сбросили бомбы точно в цель.
За один месяц летчицы полка совершили более семисот ночных вылетов. На их боевом счету было уже пятьдесят восемь пожаров, шестнадцать сильных взрывов и две крупные речные переправы, разрушенные с воздуха. Слава о женском полке быстро разнеслась по фронту.
Много рассказывали в частях и о боевых подвигах штурмана Дуси Пасько, которая не раз смотрела смерти в глаза. Она бомбила вражеские аэродромы и склады с боеприпасами, переправы, эшелоны с войсками, огневые точки, танки... Не раз приходилось ей вместе с боевыми подругами — летчицами под огнем вражеских зениток и истребителей, в лучах вражеских прожекторов и осветительных ракет совершать полеты с боеприпасами и продовольствием для своих наземных войск. Так было, например, в Керчи, где противнику удалось окружить нашу часть. Пасько сбрасывала грузы со снайперской точностью.
Как-то в беседе с Евдокией Борисовной Пасько я спросил ее:
— Какой из 800 своих боевых вылетов вы считаете самым трудным, особенно запомнившимся?
Пасько на минуту задумалась, потом сказала:
— Пожалуй, этот. Да. В ночь на 5 мая 1944 года я летала с Машей Смирновой на бомбежку аэродрома гитлеровцев на мысе Херсонес.
Летели на высоте две тысячи метров. В районе предстоящей бомбежки снизились. Видели, как на аэродроме садятся вражеские самолеты. Дважды пытались мы зайти на аэродром, но безуспешно: пробиться сквозь огонь зениток было просто невозможно. Но тут нам повезло. Откуда-то вдруг появился наш тяжелый бомбардировщик, и вражеские зенитки немедленно же перенесли весь свой огонь на него. Переключились на страшного гостя и прожекторы. Этим-то мы и воспользовались. Маша сбавила газ, и я сбросила весь бомбовый груз.
В это время зенитки взяли нас в оборот. Смотрю на приборы: ужас, высота-то у нас всего двести метров. Кричу:
— Маша, давай вверх, уходи в море! Возвращались домой над берегом и благополучно приземлились на своем аэродроме.
Во время нашего стремительного наступления уже в Польше командиру 3-й эскадрильи Герою Советского Союза Марии Смирновой и штурману Евдокии Пасько было поручено пролететь днем вдоль линии фронта и найти подходящую площадку для аэродрома. Девушки сели в самолет и отправились на выполнение задания. Летели-летели, но подходящей площадки не было.
Наконец нашлась более или менее подходящая площадка, и летчицы приземлились. К ним тут же подбежали наши пехотинцы и быстро затащили самолет в лес.
— Вы что, с ума сошли, что ли?! — закричал на девушек командир. — Гитлеровцы ведь совсем рядом!
Попросили солдаты у летчиц бензина для своих зажигалок, помогли самолету взлететь, а потом все удивлялись: откуда взялись эти маленькие красавицы и почему у них вся грудь в орденах? Дело в том, что женский авиаполк совсем недавно был переброшен сюда с другого фронта и о нем еще мало кто знал.
Через несколько дней Дуся Пасько и Маша Смирнова получили от, ругавшего их командира письмо:
«Можете теперь спокойно прилетать на облюбованную вами площадку, — сообщал он, — у нас здесь вполне безопасно. После вашего смелого визита к нам пехота наша до того была воодушевлена, что тут же пошла в атаку и погнала гитлеровцев дальше...»
До середины 1944 года Дуся Пасько, как и все ее подруги по полку, летали без парашютов: каждый предпочитал лучше взять с собой лишние двадцать килограммов бомб. О том, что самолет могут сбить, девушки думали меньше всего. Нередко бывали такие ночи, когда каждому экипажу приходилось делать по пять-шесть боевых вылетов. Фронт всегда был рядом, и девушки постоянно ощущали его грозное, огненное дыхание.
Во время боев на Таманском полуострове для борьбы с «женскими советскими ночниками» была переброшена целая эскадрилья фашистских асов. За каждый сбитый самолет асам обещали железный крест. Многие гитлеровцы действительно получили кресты, но только не железные, а деревянные.
В годы войны мне не раз доводилось бывать в женском полку. Но особенно, пожалуй, запомнилась встреча с отважными летчицами 8 марта сорок пятого года в прусском городке Тухоля. Сюда в гости к летчицам прибыли командующий 2-м Белорусским фронтом Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский и командующий 4-й воздушной армией К. А. Вершинин, чтобы вручить девушкам награды за отличия в боях. Поздравляя героинь, Маршал сказал:
— Да вы все тут, смотрю, орденоносные! Как хорошо, что вы такие!
Затем, обращаясь к Вершинину, Маршал, улыбаясь, спросил:
— Девушкам, вероятно, трудно все делать самим. Может быть, назначить им в полк десяток-другой мужчин для подвешивания бомб и других тяжелых работ?...
Но летчицы шумно запротестовали:
— Не надо нам помощников, управимся сами.
В тот вечер Маршал вручил правительственные награды большой группе девушек, а комсоргу полка Шуре Хорошиловой торжественно передал Почетную Грамоту ЦК ВЛКСМ, которой была награждена комсомольская организация полка.
Дуся Пасько, как и многие ее подруги, была в то время уже членом партии.
Война подходила к концу. Последние полеты Дуси Пасько были над вражескими позициями уже под Штеттином, Данцигом и Гдыней. Восемьсот боевых вылетов совершила она за время войны, пробыла в воздухе тысячу двести двадцать часов, сбросила на фашистских захватчиков более ста тысяч килограммов бомб!
После полного разгрома гитлеровцев в данцигском котле и на штеттинском направлении женский полк перебазировался в Бухгольц, северо-западнее Берлина. Здесь личный состав полка с радостью узнал, что их гвардейская часть награждена орденом Суворова III степени.
О полной капитуляции фашистской Германии девушки-летчицы узнали глубокой ночью. Они крепко спали в усадьбе какого-то прусского помещика. Разбудила их дежурная по полку Римма Прудникова.
— Девчата, вставайте! — закричала она. — Вставайте же, черти, быстрее! Войне конец! Победа, мир!
Проснувшиеся летчицы думали, что очередная тревога. Вскоре в усадьбе начался настоящий «девичий переполох». Во дворе раздавались крики «ура», поднялась стрельба из ракетниц и пистолетов. Летчицы салютовали Победе. Как-то не верилось, что многолетняя кровопролитная война наконец-то закончилась. Не верилось это в ту минуту и Дусе Пасько, потерявшей на фронте многих своих подруг, родных и близких. Ведь на фронте сражались и шесть ее братьев. Домой же вернулся только один. Пятеро пали в боях смертью храбрых.
Через некоторое время после окончания войны женский полк взял курс на Москву. Надо было готовиться к первому послевоенному воздушному параду, параду победителей. В полку к тому времени почти все девушки были уже коммунистками. За годы войны в партию вступило около двухсот человек. Весь личный состав полка был награжден орденами и медалями, а двадцать три летчицы стали Героями Советского Союза.
В конце 1945 года Дуся Пасько прощалась со своими боевыми подругами — летчицами, штурманами, техниками, мотористами, вооруженцами. Расставаясь, девушки поклялись не забывать друг друга, всегда помнить о боевом прошлом, о крепкой, кровью скрепленной фронтовой дружбе. И они держат эту клятву. Каждый год 2 мая и 8 ноября боевые подруги, как и договорились, встречаются теперь в сквере против Большого театра в Москве. В эти дни однополчане, где бы кто ни находился, спешат приехать в Москву, узнать новое друг о друге.
После войны Евдокия Борисовна Пасько опять взялась за учебу в МГУ на том же механико-математическом факультете, с которого ушла в сорок первом году. После университета Пасько закончила аспирантуру и стала работать на кафедре высшей математики в Московском высшем техническом училище имени Баумана. Студенты и преподаватели с большим уважением относятся к этой скромной женщине, коммунистке.
Интересное совпадение: за время войны Пасько совершила восемьсот боевых вылетов, а за первые девять лет своей работы в МВТУ выпустила восемьсот инженеров-специалистов, которые разлетелись во все концы нашей необъятной Родины и трудятся теперь на заводах, в институтах, научно-исследовательских лабораториях. Как же не гордиться ей этим, как не радоваться тому, что ее питомцы стали активными бойцами семилетки!
Сменили военные профессии на гражданские и фронтовые подруги Пасько. Где же они теперь, боевые друзья-однополчане?
Евдокия Борисовна на минуту задумывается, потом вспоминает. Конечно же прежде всего о бывшем командире полка Евдокии Давыдовне Бершанской и комиссаре Евдокии Яковлевне Рачкевич, которую все в полку любовно называли «наша мамочка». Так они называют ее при встречах и теперь.
Е. Я — Рачкевич уволилась в запас. Уйдя на пенсию, она не сидит сложа руки, а ведет общественную работу, выступает с воспоминаниями о Великой Отечественной войне перед молодежью.
Уволилась из армии и Евдокия Давыдовна Бершанская. Она активно участвует в работе Комитета советских женщин и Советского комитета ветеранов войны.
Серафима Амосова — бывший заместитель командира полка по летной части — стала партийным работником на одном из московских предприятий. Начальник штаба полка Ирина Ракобольская — ассистент кафедры на физическом факультете МГУ. Парторг полка Мария Рунт получила высшее образование в Академии общественных наук при ЦК КПСС, стала кандидатом филологических наук. Живет и работает она в Куйбышеве. Высшую партийную школу окончила после войны штурман Екатерина Доспанова. Она уехала на работу в Казахстан.
Не отстала от старших подруг и бывший комсорг полка Шура Хорошилова, которой Маршал Рокоссовский еще на фронте вручил Почетную Грамоту ЦК ВЛКСМ. Живет и работает Шура в Куйбышеве.
— Просто Шурой ее теперь не назовешь, — замечает Евдокия Пасько. — Хорошилова — кандидат экономических наук и готовится к защите докторской диссертации.
Долгое время работала после войны в ДОСААФ Надежда Тропаревская, обучая юношей и девушек парашютному спорту. Сама она не раз была рекордсменкой Советского Союза по прыжкам с парашютом и получила почетное звание заслуженного мастера спорта СССР. Позже Тропаревская стала инженером одного из заводов столицы.
Часто вспоминает Дуся Пасько и о многих других фронтовых подругах. Они трудятся теперь на фабриках и заводах, в высших учебных заведениях, ведут большую общественную работу, воспитывают детей и даже внуков (как незаметно летит время!). Бабушкой стала Евдокия Давыдовна Бершанская. Трое детей у Софьи Озерковой — бывшего старшего инженера полка.
Во многих городах нашей Родины можно встретить бывших летчиц из прославленного гвардейского авиаполка. В Саратове на одном из заводов работает инженером-экономистом бывший штурман Ольга Клюева, в Таллине трудится бывший старший техник эскадрильи Мария Щелканова. Почти все получили высшее образование, овладели новыми, мирными профессиями, стали аспирантами, доцентами, кандидатами и докторами наук. Все это им дала наша Родина, которую они так стойко и мужественно защищали в суровую годину войны, не щадя ни своей крови, ни самой жизни.
Н. Чайка
Героини. Вып. 2. (Очерки о женщинах — Героях Советского Союза). М., Политиздат, 1969.
Пасько Дуся
Пасько Евдокия Борисовна - штурман эскадрильи 46-го гвардейского ночного бомбардировочного авиационного полка 325-й ночной бомбардировочной авиационной дивизии 4-й воздушной армии 2-го Белорусского фронта, гвардии старший лейтенант.