Жуковская Ольга

 

 Врач 46-го гвардейского ночного бомбардировочного авиационного полка 325-й ночной бомбардировочной авиационной дивизии 4-й воздушной армии 2-го Белорусского фронта. В Красной Армии с 1941 года.  . В действующей армии с 1941 года.
Участвовала  в составе полка в битве за Кавказ, освобождении Кубани, Крыма .В 1943 году переведена в другой полк.

 

  1942 год. Энгельс

 

Каждый день в полк прибывало пополнение. Обитате­ли карантинного барака то и дело поглядывали в окно, с волнением ожидали увидеть подруг, с которыми вместе учились в аэроклубах и авиашколах. «Новичков» осаждали вопросами: как там, на «гражданке?»...

Врач Ольга Жуковская ответить на такой вопрос не могла. Если довоенная судьба сложилась у нее так же, как у большинства других девушек-авиаторов - школа, медицинский институт, который она закончила за два дня до начала войны, то потом все получилось иначе. Уйдя доб­ровольно в армию, она стала хирургом 72-го полевого гос­питаля.

Об этом периоде Ольга Ивановна Жуковская вспомина­ет: «Моя хирургическая деятельность продолжалась толь­ко два месяца. В сентябре 1941 года наш госпиталь вме­сте с другими частями Юго-западного фронта попал в ок­ружение. Выходить из окружения было очень трудно, шли только по ночам, обходя большие населенные пункты. Трудно сейчас передать волнение и радость, когда через несколько дней в одном небольшом населенном пункте мы услышали родную русскую речь: «Стой, кто идет!». Мы вышли к своим.

Всех нас, вышедших из окружения, направили в город Харьков в медицинский резерв и оттуда распределяли по частям. Меня с группой врачей отправили в Куйбышев, в Главное санитарное управление Красной Армии за новым назначением. Здесь я получила направление в город Эн­гельс, в распоряжение майора Расковой.

Добираясь из Куйбышева до Энгельса, я еще не знала, куда попаду. Только в Энгельсе я узнала о том, что здесь Раскова формирует женскую авиационную часть.

На следующий день меня вызвала на беседу М. М. Рас­кова.

Выглядела я, наверное, очень смешно, обмундирования нового еще не получила, на мне было обмундирование всех родов войск и главным его украшением были огромные армейские ботинки с обмотками­. Увидев меня, майор Раскова улыбнулась, спросила, кто меня так одел и тут же распоряди­лась выдать мне новое обмунди­рование.

От нее я узнала о том, что в ее части одни женщины, что про­ходят они обучение и в скором времени собираются на фронт, что в одном из полков я буду врачом.

Первое время я ходила как во сне. До войны не представляла себе, что у нас так много женщин в авиации, а здесь сразу столько их, известных      и          неизвестных, и

все они казались мне героинями.

Наверное, выглядела я совсем девочкой и никакой «врачебной со­лидности» в моей внешности не было, так как наш комиссар Евдокия Яковлевна Рачкевич как-то подошла ко мне и спросила, когда я успела закончить институт.

Мы, врачи, жили в небольшой комнатке при медпунк­те нашего общежития. Здесь же проводили всю работу по осмотру прибывающего пополнения. С каждым днем прибывающих было все больше и больше. Нужно было обеспечить санитарную обработку, медицинский осмотр, поза­ботиться о питании прибывающих.

Особенно интересной для меня стала работа, когда на­чались тренировочные ночные полеты нашего полка. Я как старший врач полка ночных бомбардировщиков каждую

ночь находилась на старте. Это была для меня очень по­лезная работа. Я знакомилась со спецификой работы летчиков, техников, оружейников. Я видела, сколько сил и энергии они отдают, чтобы быстрее освоить ночные поле­ты. Многие девушки, студентки институтов, до этого ни­когда не летали, им особенно трудно было привыкать к по­

летам. Первые полеты были для них иногда мучительны,

но они упорно тренировались и добились того, что стали хорошо чувствовать себя в воздухе. Находясь всегда вме­сте, мы лучше узнавали друг друга, здесь рождался наш дружный, боевой коллектив, с которым предстояла боль­шая боевая работа. Здесь я узнала волнение за каждый экипаж, Поднявшийся в воздух, ожидание его благополучного приземления. Как хорошо бывало, когда утром, окон­чив работу, мы все вместе возвращались с аэродрома в общежитие».

­

 Магид.

  

 

 

Весна 1943 года.Пашковская

 

НА РАССВЕТЕ

 

"Возвращаемся из последнего полета. Очень устали и потому обе молчим, Ира и я. За ночь мы сделали шесть боевых вылетов, поработали хорошо. Правда, и нам до­сталось: трижды попадали под зенитный обстрел.

До аэродрома остается лететь двадцать минут. Тихо. Только мягкий рокот мотора. Но его не замечаешь, как не замечаешь привычного тиканья часов в комнате.

На западе еще сверкают крупные звезды, а на востоке небо уже светлеет. Не первый раз мы встречаем рассвет в полете.

Под крылом проплывает невысокий хребет. За ним долина, где находится аэродром. Глубокие тени на хребте похожи на мазки темно-синей краски, небрежно брошен­ные художником по серому фону. Уже нет густой черноты воздуха, и кажется, что посветлевшая земля приблизи­лась к самолету.

Здесь, на юге, рассветает быстро. Солнце еще не взо­шло, и сероватая мгла окутывает землю. Постепенно мгла рассеивается, вдали на горизонте отчетливо рисуются го­ры, внизу отсвечивают сталью речушки. А с побледнев­шего неба все еще никак не уходят звезды. Но скоро и они исчезают.

Солнечные лучи сначала касаются горных вершин, окрашивая их в нежно-розовый цвет. Потом на склонах гор вспыхивают малиново-красные пятна. Они движутся, как живые, опускаясь все ниже и ниже. И, наконец, солн­це заливает долину, скалистые вершины и поросшие лесом склоны гор. Рассвет наступил.

Еще издали виден аэродром. Пчелками кружатся над ним наши двукрылые- самолеты. Подлетаем поближе, за­ходим на посадку. Самолет плавно касается зеленого по­ля. Ира заруливает, и мы выходим. Разминаемся, потом медленно идем, мягко шагая по влажной траве. На сапо­гах остается роса. Мокрые травинки послушно сгибаются, примятые сапогом, и снова встают во весь свой рост.

Прозрачный туман, висящий в долине легкой дымкой, вдруг отрывается от земли, пригретой солнцем, приподни­мается над ней и тает прямо на глазах. В этот ранний час рождения нового дня так легко дышится! Скоро поле кончается, дальше дорога, станица... И невольно я замед­ляю шаг, чтобы подольше побыть в этом зеленом и ра­достном мире.

Еще издали на пороге крайнего в станице домика я замечаю Олю Жуковскую, нашего врача. На двери крас­ный крест. В домике- медпункт. Оля сидит в белом халате, опустив руки, и смотрит куда-то вдаль. Что она там ви­дит? Горы?

Мы подходим ближе. Я чувствую: что-то случилось. - Оля!

Она, вздрогнув, поворачивает голову и ничего не го­ворит.

           -Ну?

      - Валя умерла. На рассвете .

Она должна была умереть, Валя Ступина. Наша Ва­люша, певунья, любимица. Последние дни она совсем бы­ла плоха: ничего похожего на прежнюю, веселую, зади­ристую Вальку, курносую, ясноглазую... Ей долго при­шлось мучиться после ранения.

 Подошли другие девушки. Постояв, мы с Ирой идем в станицу. Теперь только я по-настоящему чувствую, как устала. Солнце неприятно слепит глаза. К мокрым от росы сапогам прилипает пыль. На перекрестке улиц женщина достает из колодца воду, и пронзительно скрипит, вра­щаясь, ворот."

 Кравцова Н. "От заката до рассвета"

 

1943 год. хутор Маевский

 

Сначала площадка у хутора Маевский служила "подскоком" для самолетов женского полка ночников, но. Потом обстановка потре­бовала использовать его как основную базу.

Стояла хорошая погода, поспевал виноград и мучила малярия. Врач полка Ольга Жуковская сбилась с ног, выхаживая летный и технический состав, подвергшийся нашествию малярийных ко­маров.

Высокая температура и озноб выводили летчиц из строя не хуже немецких снарядов и пуль. Девушки глотали горькую хину и безро­потно переносили уколы. Усилиями медицины и благодаря огромному желанию выздороветь удалось победить и эту напасть. Kaк только температура становилась 36,6 градуса, девушки продолжали летать и радоваться жизни.

Летние ночи были короткие, и экипажи успевали сделать всего два-три боевых вылета.

Для укрепления здоровья личного состава и чтобы внести раз­нообразие в жизнь полка, командование решило провести спортивные соревнования. В программе праздника были: эстафета прыжки в длину и высоту, бег на 100 метров и волейбол. Все, кого отпустила малярия, по мере сил тоже приняли участие в соревнованиях. Этот день надолго запомнился всем участникам.

Боевые вылеты проходили по-прежнему на сильно укрепленные зенитными средствами цели, но иногда доставалось и от ружейного огня наземных немецких частей.

До линии фронта от хутора Маевского было рукой подать. Самолеты поднимались в воздух, и сразу была видна река Ку­бань, а там и оборонительные укрепления противника. Если идти  на цели по прямой, то самолеты не успевали набирать нужную без­опасную высоту полета при пересечении линии боевого соприкос­новения войск. Поэтому летали по ломаной линии. Сначала, после взлета, самолеты должны были идти вдоль линии фронта, а набрав безопасную высоту, разворачиваться и брать курс на цель.