Носаль Дуся

 

 

                  НИНА

  УЛЬЯНЕНКО,

Герой Советского Союза,

               командир звена

 

ПЕРВАЯ ГЕРОИНЯ

Прошло больше двадцати пяти лет со дня гибели Дуси Носаль, но и сейчас она живет в моей памяти ­ веселая, подвижная, и я слышу ее громкий, с хрипот­цой голос.

Близко я узнала Дусю осенью 1942 года в станице Асиновская. Меня тогда зачислили штурманом в ее экипаж.

По существу, мы еще только становились настоящи­ми летчиками, а Дуся еще до войны была уже опыт­ным пилотом. Не раз она выходила победителем из труднейших ситуаций.

Я очень обрадовал ась новому назначению, тем бо­лее что долгое время не имела постоянного экипажа.

Летать с Дусей было удовольствием. Уверенно, спо­койно вела она машину. Многому можно было научить­ся у нее. Обычно до цели Дуся сама пилотировала са­молет, а после бомбометания передавала управление мне. Так мы меньше уставали, а я приобретала опыт вождения. Затаенной моей мечтой было стать летчи­ком. Дуся знала об этом и всячески помогала мне.

Моя летчица каждую ночь стремилась сделать как можно больше боевых вылетов. Ей было, за что мстить фашистам. Перед самой войной она с мужем переехала в Брест. Дуся ждала ребенка. Он родился, когда бомбы рвались на нашей земле, и одна из них угодила в ро­дильный дом. Дуся чудом уцелела, ее вытащили из-под обломков, а малыш погиб.

Как лучшему летчику полка, Дусе часто поручали серьезные и ответственные задания - разведку пого­ды, разведку войск противника и другие.

...Немцы засели в горах. Наша задача - помочь на­земным войскам выбить их оттуда. Ночи стояли лун­ные, холодные. Куда ни кинь взгляд, всюду бело от лун­ного света и изморози.

Мы в воздухе.  Под нами узенькой черной лентой вьется железная дорога. По ней, словно игрушечный, тянется немецкий эшелон. Вот он приближается к стан­ции. Бомбим.

Условия полета - трудные. От сильной болтанки самолет «ломает». Дусе тяжело. А работы много, уп­равляем машиной по очереди.

В эту непогожую ночь пять раз летали бомбить. В пятый вылет пошли уже перед рассветом. В сторо­не поблескивает Терек. Эшелонов как будто нет. Дого­вариваемся о месте бомбометания:

-Дуся, видишь, вон на окраине сараи?

- Подозрительные какие-то...

- Видимо, это склад. Рискнем. Наводи поточнее. Вот так, хорошо!

Бомбы взорвались точно в намеченном месте.

- Поворачивай домой, - говорю Дусе.

      После взрыва фугасных бомб вижу на земле неболь­шой огонек. Вот он разгорается. Затем взрыв, другой, третий. Дуся делает вираж. Взрывы повторяются с на­растающей силой. Эго рвутся боеприпасы.

- Ура! Молодец, Нинуха! - кричит она.

      Эта ночь была для нас удачной. Несмотря на го, что в воздухе пробыли почти двенадцать часов, усталости не чувствовали. Сегодня мы вроде именинников.

Другая ночь. Северный Кавказ. Населенный пункт Дигора. Цель выбираем так, чтобы не задеть мирных жителей Мы уже не в первый раз летаем сюда. Место знакомое, станица большая. Есть железнодорожная станция. Еще  минута, и будем бросать бомбы. Вспыхи­вают четыре очень ярких прожектора. Раньше их не было.

 

 

- Дуся, давай еще раз уточним, правильно ли мы вышли на цель.

Разворот, разглядываю землю.

- Да, все, верно, ложись на боевой курс. Прожекторы уже осветили нас, яростно бьют зе­нитки, строчат пулеметы.

     - Еще малость, Дусенька, навожу самолет на зе­нитку.

     - Очень хорошо!

Больше немецкая батарея не будет беспокоить со­ветских летчиков. Теперь домой. Много снарядов выпу­стили фрицы по самолету, а он, словно заколдованный, целехонек.

- Они и не догадываются, что это девушки их _лу­пят, а то бы от злости лопнули, - смеясь, говорит Дуся.

Летчикам за безаварийную работу, за сохранение боевой машины выплачивали премиальные. В таких слу­чаях Дуся никогда не тратила эти деньги одна. Она шла на почту и меня тащила за собой. Зная, что у ме­ня дома много маленьких племянников и живется им в тылу не очень-то сладко, она заставляла посылать им деньги, ею заработанные, говоря при этом:

     - Мы вместе с тобой летаем и вместе не допуска­ем аварий, так что «давай не будем».

     Такая поговорка у нас была.

...Грязь и распутица. Станица Джерелиевская, север­нее Краснодара. Отсюда летаем на немцев, засевших в Краснодаре, Славянской и в других пунктах. Почва на летном поле раскисла, самолеты буксовали, утопая в тучном, жирном черноземе. Ночью подмораживало, и наши самолеты могли  подниматься в воздух. Но легкая ледяная корка не всегда выдерживала автомашины, гру­женные бомбами и горючим. Выход нашли – самолеты подруливали к бензозаправщикам, а тяжелые бомбы

подносили прямо на взлетную полосу.

Пятого марта экипаж Носаль - разведчик погоды. Над нами весеннее небо с ясными звездами. Все как будто хорошо. Но вот за несколько минут до цели по­падаем в сплошной, очень густой снегопад. Дуся ведет самолет по приборам. По времени мы уже над целью, но ничего не видно.

Сбрасывать бомбы? Но куда? А вдруг ветер изме­нился, и нас отнесло в сторону? Решаем  идти домой с бомбами.

В облаках, кажется, что время тянется мед­ленно. Но чувство может обмануть - верь часам и приборам. Помогаю летчику в слепом полете. Зорко смотрю, не появит­ся ли где огонек или звездочка. Слежу  за при­борами. Внезапно стрелка прибора скорости начи­нает показывать - девя­носто, семьдесят, шесть­десят километров в час.

- Дуся, скорость па­дает.

Высовываю руку за борт и чувствую - тон­кий, едва заметный слои льда покрывает фюзеляж, плоскости.     Вот      оно что!        

Вот почему такая малая  скорость на приборе, он отказал.

Теперь Дуся ведет машину только по компасу и по­казателю разворотов. Вести самолет в облаках, не зная его скорости, - искусство высшего класса.

   Самолет отяжелел от намерзшего льда, плохо слу­шался рулей управления.

Высота быстро уменьшалась.

Бомбы! Можно облегчить самолет, сбросив бомбы. Но по расчету времени мы уже над своей территорией. Советуюсь с летчиком:

 - Дуся,         может,   сбросим    бомбы?   Все равно упадем...

- Нет, нет. Этого делать нельзя!

А слой изморози все толще. Опасность грохнуться на землю велика. Продолжаем бороться.

Пятнадцать минут показались нам вечностью. Толь­ко умение и мастерство Дуси 'помогли выбраться, казалось, из безвыходного положения.

Друзья на земле с нетерпением ждут разведчиков погоды. Все хотят летать. Доложив метеообстановку, идем ужинать. И только тут обнаруживаем, что зуб на зуб не попадает от нервного напряжения. Но вскоре и это проходит. Остается лишь воспоминание на всю жизнь о том,  как мы еще раз оказались сильнее стихии.

      Летное поле в станице Пашковский (пригород Краснодара) большое и ровное - довоенный аэродром Гражданского воздушного флота.

Враг огрызается, совершает воздушные налеты на станицу и наш аэродром. Прожекторы и зенитки не до­пускают вражеские самолеты, однако отдельные «юн­керсы» прорываются. В таких случаях мы предпочитаем быть в воздухе. Привыкли. Обстрел немецких зени­ток не страшен, а вот бомбежки... Если воздушная тре­вога заставала нас около самолетов, мы уходили мет­ров за двести-триста от них, так как от детонации мог­ли взорваться наши бомбы.

      Мы всегда были вместе с Дусей  и, если я куда-ни­будь убегала, она кричала:

__ Штурман, иди сюда! - А потом шутливо добав­ляла: - Хитрая какая. Хочешь, чтобы тебя убили, а ме­ня нет.

...В апреле 1943 года Дуся погибла...

Случилось это так.

      Наш полк бомбил укрепление немцев над Новорос­сийском. Стояло полнолуние. У Новороссийска был не­большой плацдарм наших войск - так называемая Малая земля, которую отчаянно бомбили и обстрелива­ли немцы Маршруты немецких и наших самолетов скре­щивались.

Дуся летала на этот раз с Ирой Кашириной. Дней за пять до трагической ночи нас с Дусей разлучили.

Меня назначили штурманом, а ее - заместителем командира эскадрильи.

Это был ее триста пятьдесят четвертый вылет. При­мерно минут через сорок-пятьдесят после начала полетов наблюдаем за посадкой машин. Вы одна из них как-то неуверенно и далеко от посадочных огней коснулась земли. Что такое? Обычно все садились впритирку - точно у первого огня. А этот самолет и не заруливает...

      Техники побежали туда, к машине. Вскоре возвра­щается одна из девушек и едва слышно бормочет:

   - Иди. Там Дуся...

   Бегу, не чуя под собой ног. На земле без движения лежит Дуся. Луна освещает ее лицо: по виску тонкими струйками стекает на траву кровь. Медсестра осматри­вает Дусю. Пуля прошла через висок и разорвалась в затылке. Смерть наступила мгновенно...

Не  верилось, что всего несколько минут назад я раз­говаривала с живой Дусей и вот теперь вижу ее мерт­вой...

Ира рассказала:

      -- Отбомбившись, мы повернули домой. Впереди слева показалась вспышка, и я увидела немецкий само­лет, но не успела об этом крикнуть Дусе, как она опус­тила голову, и наша машина начала крениться, терять скорость. «Дуся, Дуся!» - ответа нет. Беру управление, но педали зажаты. Тут я поняла, что Дуся тяжело ране­на, или... Нет, об этом не хотелось думать. Разворачи­ваю на курс к дому. Дуся сползает вниз, в кабину, на ручку управления. Подтягиваю ее за воротник и продол­жаю вести самолет. Так и довела. Остальное видели сами.

В эту ночь девушки летали с одним чувством - отомстить за смерть боевого товарища, искусного летчи­ка Дуси Носаль.

А тело Дуси привезли в наш полуразрушенный дом. Всю следующую ночь я дежурила там...

Похоронили ее с воинскими почестями в станице Пашковский. Могильный холм утопал в живых цветах. Венки на могилу возложили не только девушки-одно­полчане, но и местные жители.

Через несколько дней Евдокии Носаль, первой из на­ших девушек, было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.