|
 "Наша третья эскадрилья" (О. Голубева)
Вера в победу
Т. Уткина
Фронтовой аэродром! Название громкое. На самом же деле обыкновенная поляна, окаймленная густым орешником. В его искусно переплетенных ветвях замаскированы самолеты ПО-2 женского авиационного полка. В крыльях и фюзеляжах машин пробоины. Их еще не успели залатать после ночного вылета.
Мешала техникам фашистская авиация. Начнут около машин хлопотать, а фашисты тут как тут. «Мессершмитты» и «фоккеры» так и рыскали парами в небе в поисках легкой добычи. Над аэродромом часто и надрывно гудел гитлеровский самолет-разведчик. Курсом на восток проплывали тяжело груженные бомбами «юнкерсы».
Под натиском врага отходил фронт. Пятился и женский авиационный полк. Сколько уже аэродромов сменили. Лето и осень 1942 года были очень тяжелыми. Однако и в этих трудных условиях воины полка не падали духом, а твердо верили в нашу победу и мужественно сражались с врагом. Летая на самолетах ПО-2 в ночное время, они наносили фашистам смелые и меткие удары. Расскажем об одном из отважных авиаторов этого полка — летчице Тоне Худяковой, всегда бодрой, энергичной и мужественной девушке.
Однажды ночью экипажам ПО-2 было поручено нанести бомбовый удар по железнодорожному узлу. По данным разведки, на этой крупной станции фашисты сосредоточили несколько эшелонов с боевой техникой и боеприпасами. Летели наши ночные бомбардировщики в колонне по одному. К удивлению летчиков, гитлеровцы встретили самолеты редким зенитным огнем. Оказалось, что эшелонов на железнодорожных путях уже не было.
— Неужели придется напрасно тратить бомбы? — с огорчением подумала Худякова. — А может быть, стоит довернуть на запасной объект.
Летчица и штурман ее самолета Катя Тимченко имели кроме основного несколько запасных целей. Тут же, в воздухе, экипаж решил: бомбы на станцию не бросать, задание выполнять по второму варианту.
Перед тем как стать на боевой курс, летчица убрала обороты двигателя до минимальных. Мотор работал почти бесшумно. Вдруг впереди самолета в небо уперся луч вражеского прожектора. За ним еще один. Потом третий. У экипажа укрепилась уверенность, что в лесочке, который Худякова и Тимченко избрали как объект для бомбометания, фашисты что-то прячут.
Штурман сбросила бомбы с одного захода, а Худякова, скорее по привычке, чем по необходимости, выполнила противозенитный маневр. Но не успела летчица вывести свой ПО-2 из крена, как на земле встало огромное пламя.
— В склад попали! — закричала Тоня. —Теперь ясно, куда со станции фашисты снаряды увезли.
Прилетела Худякова на свой аэродром, совершила посадку и бегом к командиру. Доложила обстановку.
Всю ночь эскадрилья ПО-2 с разных заходов бомбила фашистский склад. Уже давно наступил день, а взрывы в лесочке все продолжались.
Конечно, не всегда так удачно получалось. Нередко жизнь девушек, как говорится, висела на волоске. Особенную трудность в тот период представляли полеты в горах, над морем. Сложно было бомбить противника и по расчету времени, из-за облаков. К тому же на этом участке фронта у фашистов действовали ночные истребители. В светлые ночи они подкарауливали наши ПО-2. В очень сложную переделку попал тогда экипаж Худяковой. Два первых вылета в ту ночь прошли благополучно. Но третий чуть не кончился трагически.
На подходе к объекту бомбометания ПО-2 был атакован истребителем. Его пулеметные трассы, казалось, прошили машину Худяковой. Она и до сих пор не знает, попал тогда фашист или нет, потому что дальше началось невообразимое. Тоня, спасаясь от огня фашистского аса, решила прикрыться облачностью. Но облака были тонкими, и скоро ПО-2 уже летел под их нижней кромкой.
Тут-то и заговорили вражеские зенитки. Лучи прожекторов слепили Худяковой глаза. Осколки снарядов, пулеметные трассы секли обшивку крыльев, дырявили фюзеляж. ПО-2 перешел в беспорядочное падение. Настолько очевидной была гибель экипажа и машины, что фашисты прекратили стрельбу по ней.
Но, как только Тоня почувствовала, что огонь гитлеровцев ослаб, а прожекторы уже оставили их, она вывела самолет из беспорядочного падения в горизонтальный полет...
На аэродроме Худякова доложила командиру о благополучном возвращении и хотела остановиться на подробностях. Но майор Бершанская положила ей руку на плечо:
— Дальше можно не докладывать. Мне все известно. Два экипажа видели, как фашисты расстреливали ваш самолет и как падал он в лучах прожекторов. Горжусь, что командую такими летчицами!
Выстоять и победить. Победить не только силой оружия, но и силой духа. Тоня Худякова, передовая комсомолка-летчица, хорошо понимала свою задачу, старалась в каждом полете нанести противнику сильный удар.
Тоня не была какой-то особенной. Нельзя сказать, что ей везло на фронте, хотя за девятьсот двадцать пять боевых вылетов она ни разу не была ранена, ни разу ее самолет не сбивали. Характер у Худяковой твердый. Привыкла все делать обстоятельно. На совесть. Трудностей смолоду не боялась, а училась преодолевать их. От своего слова не отступалась.
Ровесница Октября, воспитанница ленинского комсомола, она всегда находилась в коллективе, была его душой. Закончила машиностроительный техникум, работала на вагоностроительном заводе. Была специалистом по сварке металла. Увлекалась парашютным спортом. Потом поступила в аэроклуб. Приходилось вставать рано, ложиться поздно. Недосыпать. Ее отговаривали:
— Что себя мучаешь? Все равно летчицей не будешь.
— Буду, — возражала Тоня. — Сейчас каждый член ВЛКСМ должен иметь военную специальность!
Худякова стала не только летчицей, но и инструктором аэроклуба. Уже на фронте она с удовлетворением вспоминала, что сорок ее воспитанников, которым она дала путевку в небо, тоже бьют фашистов.
И в женском полку Тоня продолжала помогать молодежи. В один из вечеров она услышала, что приборист Голубева мечтает стать штурманом, а Нина Ульяненко — летчицей. Худякова взяла шефство над боевыми подругами. С ее помощью опытным штурманом стала и авиационный техник Тома Фролова.
— Нам воевать до победы, — говорила Тоня подругам.— Учитесь, девушки, бить врага!
К качеству неутомимого агитатора у Худяковой прибавилось- еще и качество организатора. Скоро Тоня стала лейтенантом и командиром звена, хорошим командиром: она умела сочетать требовательность с чуткостью, строгость с заботой о подчиненных.
Худякова учила экипажи своего звена искусству воевать. Перед каждым вылетом она объясняла летчицам, как правильно использовать в полете скорость и направление ветра, высоту облачности, темную, неосвещенную сторону горизонта. Много различных тактических вариантов, помогавших перехитрить врага, давно уже усвоила Антонина и старалась свой опыт передать подчиненным. Строго требовала, чтобы летчицы, штурманы, технический состав беспрекословно выполняли уставы и наставления, приказы старших начальников, были честными и правдивыми. Сама она в этом отношении всегда служила примером.
Однажды во время перелета с фронта на фронт Антонина получила разрешение от командира полка залететь в родную деревню Новая Слобода, под Карачевым, Брянской области. Тоня посадила самолет на поляне, неподалеку от землянок, в которых ютились жители деревни. К месту посадки быстро стекался народ. Слышались возбужденные голоса:
— Федор Николаевич, Меланья Васильевна! Ваша Тонечка прилетела!
Только несколько минут пробыла она с глазу на глаз с родителями, а потом ее окружили односельчане. Едва успевала отвечать на их вопросы. Незаметно пролетели два часа.
— Может, ночевать останешься, доченька, — робко попросила Меланья Васильевна. — Увидимся ли еще...
И так это она трогательно сказала, что штурман экипажа не выдержала:
— Останемся, Тоня. Скажем командиру, что погода задержала...
— Приказ есть приказ, — вздохнула Антонина.— Надо лететь!
Последние слова прощания Тоня произнесла уже из кабины:
— Ждите нас с победой!
В полк они прилетели вовремя, точно, как было приказано. О своем полете домой Антонина рассказала однополчанам, призвала отомстить врагу за разрушения, смерть товарищей, слезы отцов и матерей. В обойму ненависти наших летчиц к фашистам Худякова вложила новые патроны, особой ударной силы. Тоня знала, что сердца боевых подруг отзовутся на ее призыв, — ведь у многих девушек родные находились на оккупированной территории. И она не ошиблась в своих товарищах по оружию: во всех звеньях и эскадрильях полка еще выше тогда поднялась боевая активность.
Штурман экипажа не удержалась, рассказала, между тем, в эскадрилье, как мать Тони просила ее остаться переночевать и что ответила ей дочь. Девушки прониклись еще большим уважением к Худяковой. Они понимали, что иначе она поступить не могла: дисциплина для всех одинакова — как для рядового солдата, так и для командира.
Скоро Тоню еще повысили в должности. В молодости казаться старше своих лет — стремление естественное. Понятно и патриотическое желание стать командиром, водить подчиненных в бой, принимать решение за коллектив. Но одно дело — желать, а другое — уметь. Антонина Федоровна действительно умела командовать. Умела смотреть вперед. И порой за незначительным фактом видела большую опасность. Или, наоборот, находила крупицы драгоценного опыта там, где другие проходили мимо.
Вернулся однажды из полета избитый пулями и осколками ПО-2. Техники и механики восхищались:
— Вот это да! Вот это мужество!
А Худякова мыслила иначе. Она сама была в тот час в воздухе и видела, что летчица и штурман с этого самолета действовали тактически безграмотно. И это надо было показать всем, чтобы люди правильно понимали, что такое воинский подвиг!
После того как авиаторы отдохнули, Худякова собрала эскадрилью на разбор ночных полетов. Вот тут-то и досталось экипажу поврежденного ПО-2. Командир при всех задала летчику и штурману несколько вопросов и потребовала от них честного ответа.
— До полета тренировку в кабине самолета в составе экипажа проводили?
— Нет!—доложила летчица.
— Схему зенитного огня противника изучили?
— Нет! — ответила командир экипажа. И тут же признала, что такая возможность у них была.
— Противозенитный маневр над целью выполняли?
И опять последовал отрицательный ответ. Удивительно ли после этого, что экипаж неуверенно действовал на боевом курсе? Плохая подготовка отрицательно сказалась на выполнении задания.
Лейтенант Худякова обстоятельно объяснила подчиненным, что лихость, ухарство не имеют ничего общего с героизмом. Только напряженный труд, учет всех плюсов и минусов в полете, хорошо налаженное взаимодействие между членами экипажа ведут к воинскому подвигу.
Умела Худякова воспитывать новаторов, творцов передового опыта, быстро подхватывала их мысли. В таких случаях она шла к инженеру, командиру полка, делала все для того, чтобы толковые предложения не мариновались, а быстро внедрялись в жизнь. Антонина Федоровна не только хорошо знала тактику и штурманское дело. Она в деталях представляла себе особенности труда мотористов, оружейников, прибористов, механиков. Видимо, сказывалось ее техническое образование. Как только девушки давали какое-либо рационализаторское предложение, о нем немедленно сообщалось Антонине Федоровне.
— Иди к Худяковой, — направляли техники молодого новатора.
Антонина Федоровна очень любила поразмышлять над схемой или чертежом, задуматься над тем, какой успех сулит полку новое изобретение. Она поощряла тот творческий дух, благодаря которому часто появлялись в полку новая контрольная измерительная аппаратура, очень удобные кронштейны для подсвета приборов, безотказные замки-держатели, тележки для подвоза бомб к самолетам... Все эти изобретения обычно были плодом труда целого коллектива, но без Худяковой дело обходилось редко.
Девятьсот двадцать пять боевых вылетов сделала она. Налетала три тысячи сто тридцать девять часов. Сто тридцать тонн бомб сбросила на врага. В каких только переделках не была, а вот за несколько дней до победы, на девятьсот двадцать шестом вылете, все-таки не убереглась: ее контузило. Попала она в госпиталь вместе с Евгенией Жигуленко. Обидно было им встречать долгожданную победу в госпитальной палате.
В открытые окна палаты врывалась к девушкам музыка. Песни и марши. Скоро к летчицам приехали друзья, привезли цветы. Море цветов. Они были повсюду: на подоконнике, на столе, на тумбочках. Кто-то занес в палату и зеленую ветку, похожую на орешник. Эта ветка напомнила Тоне далекий фронтовой аэродром, где начала она свой боевой путь.
Звезда Героя Советского Союза на груди старшего лейтенанта Худяковой Антонины Федоровны лучше всяких слов говорит о ее больших боевых делах.
Героини. Вып. 2. (Очерки о женщинах — Героях Советского Союза). М., Политиздат, 1969.
Лето 1944 года. Перелет в Белоруссию
"...война продолжалась, фронт ждал. Повезло лишь Нине Худяковой. Когда самолеты полка прилетели в Курск, Нина сказала своему штурману Тане Костиной:
— До чего обидно — рядом с домом и не повидаю своих!
— А где они у тебя?
— Да недалеко от Брянска, чуть правее по курсу, около Карачева.
Таня вынула карту, нашла Карачав и, прикинув в уме, сколько времени отнимет добавочный путь, посоветовала подруге:
— Пойди к майору и отпросись, скажи, что если вылетим сейчас, не дожидаясь всех, то в Брянске присоединимся к ним.
Бершанская разрешила полет, и Нина отправилась в родной край. Она знала уже из писем, что деревня разорена, но все же была потрясена, увидев с воздуха вместо домов унылые черные пепелища. «Да где же народ? — испугалась она. — Куда мои делись?» И, подумав об этом, тотчас успокоилась: внизу появились люди, они бежали за самолетом, приветливо махали руками, зазывая в гости.
Нина, увидев среди них женщин, почему-то решила, что ее мать обязательно здесь, и, выключив газ, крикнула вниз:
— Мама, я тут, я жива, я с тобой!
Самолет сел в поле, около землянок, где ютились жители деревни, сожженной захватчиками. Вот и мать. Нежно обнимая Нину, она горько плакала. Нине не давали слова сказать, все обязательно хотели ее обнять, расцеловать. Ласково встретили и Таню. А потом посыпались вопросы: как на фронте, скоро ли конец Гитлеру, как живут девушки, действительно ли воюют или, может, летают только в тылу?..
Время шло, и Таня, взглянув на часы, ужаснулась: опоздали уже на десять минут!
Девушки быстро собрались в обратный путь.
— Что же ты, дочка, — только и сказала мать, — даже не поела дома.
А Нина ответила уже из кабины самолета:
— Мамочка, война еще! "
Магид А.
|
