САМАЯ ЮНАЯ

«Родная Марина! Пишет тебе Валя Лучинкина — бывший штурман экипажа нашего замечательного боевого полка. Из-за неважного здоровья не могла никак попасть на ежегодную встречу однополчан, но хоть я и нахожусь очень далеко, в жарких солнечных краях Узбекистана, мысленно в эти дни с вами, мои дорогие подруги. Никак не могу себе представить вас мамами, для меня вы остались такими красивыми и юными, какими были при расставании после войны. И думаю, воображение не так уж обманывает меня, Я уверена, что девушки нашего полка навсегда сохранили тот огонь сердца, который побудил их в тяжелые для Родины дни встать в первые ряды ее защитников...»

Так начиналось письмо, которое однажды ранним утром я нашла у себя в почтовом ящике. Несказанно обрадовалась, прочитав обратный адрес на конверте. Быстро вскрыла письмо и тут же, на лестничной площадке, стала читать. Каждый, кто получал неожиданную весточку от старого фронтового товарища, поймет мое нетерпение. Как она живет теперь, какой стала наша Валюша? Почерк, во всяком случае, совсем не изменился, такой же торопливый, неровный, почти детский,

Она была самой юной у нас в полку, хотя все остальные были тоже совсем молодыми. Шестнадцатилетняя девочка-подросток была подстать своей фамилии; маленькая и хрупкая, как лучинка, она смотрела на мир удивленно-грустными глазами, И при первом взгляде казалось, что девчушка не выдержит тяжести войны. Но так только казалось. Валя Лучинкина была зачислена в полк «вооруженцем» и отлично справлялась со своими обязанностями. Тонкими, почти детскими руками она перетаскивала и подвешивала многокилограммовые бомбы. Ночная «норма» «вооруженцев» — две с половиной тонны взрывчатого груза на каждую девушку. И Валя выполняла ее! Только сейчас, в мирной обстановке, когда начинаешь вспоминать дороги войны, по которым прошел наш полк, можно по достоинству оценить подвиг, который совершили тогда советские женщины. В те же военные времена казалось естественным и обычным, когда экипажи самолетов в боевые ночи «максимум» делали по пятнадцать-семнадцать вылетов, а девушки — техники и «вооруженцы» — успевали их обслужить. Но какого напряжения это стоило!

Представьте себе ночной военный аэродром. Вспыхивают во тьме «светлячки» в кабинах самолетов, мигают опознавательные огни, скользят по полю лучи карманных фонариков. Вот подъезжают грузовики с бомбами, и девушки-«вооруженцы» начинают торопливо их разгружать. Скользкий холодный металл оттягивает руки. А в это время сверху, с неба, уже несется:

— Девчата! Бомбы, бензин!

Это возвращаются с задания экипажи. Летчицы заранее дают знать о себе. Более деликатные подруливают к заправочной полосе молча. Но долго ждать не приходится никому. К приземлившемуся самолету бегут техники, «вооруженцы». Здесь и Валя Лучинкина со своими подругами Надей Студилиной, Ниной Бузиной, Асей Пинчук. Девушки работают быстро и согласованно. Техники проверяют мотор, заливают масло и бензин, «вооруженцы» подвешивают тяжелые бомбы. Ловкие пальцы почти автоматически закрепляют груз, испытывают, работает ли замок, прокручивают для проверки взрыватель — «ветрянку». Все в порядке. Следующий!

Вскоре плечи девушек наливаются свинцовой тяжестью, поясницу не разогнуть, а передохнуть нет никакой возможности — беспрерывно подходят новые самолеты. Но девчата не теряют бодрости духа, не сбавляют темпа и еще находят силы шутить.

— Ого, мой ангел, как тебе крылышко-то пропороли, здорово штопать придется!

— Все «гостинцы» фрицам отвезли, ни одного не оставили?

Но мы-то знали, что сердца наших подруг постоянно сжимала тревога. Мы улетали, а девушки наземной службы оставались, ждали, прислушивались к гулу моторов. Они вспоминали, все ли сделали правильно, ведь малейшая ошибка могла поставить под угрозу срыва боевое задание экипажа. Вдруг «заест» замок, не будет сброшен груз и летчице придется приземляться с бомбами?! Хорошо ли проверены бомбовзрыватели, ведь груз бомбардировщика несет смерть... Девушки не думали только об одном, о том, что сами тоже ежеминутно подвергались страшной опасности.

Наземные специалисты с беспокойством всматривались в звездное небо. Если какой-нибудь экипаж запаздывал, никто не уходил с аэродрома, все искали глазами в вышине маленький По-2.

После такой напряженной ночи девушкам бы только отдыхать, но смотришь, их тонкие, перетянутые широким солдатским ремнем фигурки мелькают и днем на летном поле возле стоянки машин: «вооруженцы» помогают техникам ремонтировать наши многострадальные видавшие виды По-2.

Инженер полка по вооружению Надежда Стрелкова, имея за плечами уже в те годы немалый жизненный опыт, сумела сплотить коллектив «вооруженцев», и надо сказать, что жили с первых дней они все очень дружно, как одна большая семья, хотя по возрасту и характеру порою заметно отличались друг от друга.

Валя Лучинкина была хорошим специалистом, но все же лелеяла мечту летать. Как-никак, пришла в полк со второго курса авиационного техникума, ей и карты в руки. Однако стеснительная девушка долго не решалась высказать свое желание. Она только с восхищением наблюдала, как уверенно держатся летчицы и штурманы, как громко и заразительно смеются, как стойко переносят трудности. Надо быть людьми особого склада, думалось ей, чтобы летать, бомбить и возвращаться «оттуда», из огненного пекла, живыми и бодрыми. В сознании девушки складывалось представление об этих людях как об удивительных, «неземных» героях. Однажды Валя высказала свое мнение командиру эскадрильи Ольге Санфировой. А надо сказать, в характере Санфировой гармонично сочетались качества волевого и требовательного командира и исключительно внимательной, даже нежной подруги. Самые молодые девушки, в том числе и Валя, старались брать с Ольги пример во всем и относились к ней с обожанием.

Санфирова выслушала сбивчивую Валину тираду и рассмеялась. Затем мягко сказала:

— Ну что ты, мы такие люди, как все. Хочешь, и ты будешь летать?

Валя онемела от радости и, не говоря ни слова, смотрела на капитана Санфирову широко раскрытыми глазами. Потом порывисто обняла командира эскадрильи, прошептала ей на ухо «спасибо» и убежала.

С тех пор Валя Лучинкина, выполнявшая обязанности техника по вооружению, имела еще одну нагрузку. Под руководством штурмана полка Евгении Рудневой она осваивала штурманскую службу. Напряжение было большое, но Валя даже не чувствовала этого. Занятия, которые проводились в так называемые свободные часы, были для нее счастьем. Она старательно готовилась стать штурманом.

И Лучинкина не являлась исключением. Весь полк был школой, в которой выковывались боевые кадры. «Вооруженцы» и техники учились на штурманов, штурманы на летчиков, почти все девушки постоянно стремились повысить свою квалификацию. Рядовые летчицы становились командирами звеньев, эскадрилий. В полк постоянно вливалось новое пополнение.

Учеба, естественно, проводилась ускоренными темпами, в сжатые сроки. Однако требования к качеству занятий предъявлялись самые высокие. Мы не могли допустить, чтобы наш товарищ погиб во время выполнения боевого задания оттого, что не получил достаточных знаний. Необстрелянных летчиков вводили в строй опытные штурманы, а начинающих штурманов — умелые летчики. С замирающим сердцем ждали новички после окончания первого самостоятельного полета «приговора» ветеранов.

Первый боевой вылет Валя Лучинкина совершила в октябре 1943 года, после того как сдала все экзамены на «отлично». Вылетела она с командиром звена Раисой Юшиной на бомбежку высоты около Собачьего кургана, на Керченском полуострове. Юшина была опытной летчицей и не раз уже отличалась в боях. На цель вышли точно. Валя сбросила бомбы, и сразу после их разрывов самолет поймали лучи трех прожекторов. Первое ощущение сильного света оказалось для Вали резко болезненным: прожекторы ослепили ее. Впоследствии девушка призналась, что боялась прожекторов больше, чем зенитного огня.

На земле Валя, возбужденная, не снимая комбинезона, переходила от одной группы девушек к другой и все рассказывала о своем вылете. Она то описывала подробности ночного боя, то прерывала рассказ и бросалась благодарно обнимать Раю Юшину. Мы смотрели на нашего юного штурмана и доброжелательно посмеивались про себя. Но выслушивали девушку сочувственно и внимательно. Еще бы! Человек получил боевое крещение: ясно, какое у него было состояние.

 

Для Вали Лучинкиной началась жизнь военного штурмана, полная опасностей и трудных приключений. В одну из ночей, когда мы сбрасывали мешки с продуктами и боеприпасами десантникам в Эльтигене, Лучинкина опять летала с Раей Юшиной. Самолет шел над Керченским проливом. Южная лунная ночь была отнюдь не спокойной; с моря немецкие катера обстреливали нашу береговую оборону.

Когда экипаж был уже близко к цели, неожиданно забарахлил мотор. Чихнул два раза и заглох.

Экипажам во время полетов над водным пространством выдавались «морские куртки» — специальные надувные резиновые жилеты — на случай аварии над морем. Были такие жилеты и у Раи с Валей. Но в той ситуации «морские куртки» не очень бы помогли девушкам; под крылом самолета по заливу курсировали вражеские катера и спуск на воду угрожал пленом.

Между тем самолет катастрофически терял высоту, все ближе подступал холодный блеск моря. В эту критическую минуту обе девушки молчали. Что можно было сказать, чем ободрить друг друга? Все случилось так неожиданно и так быстро... И вот, когда у обеих исчезла последняя искорка надежды дотянуть до берега, вдруг взревел мотор самолета. «Ура, живем!»—весело крикнула Рая Лучинкиной. Девушки благополучно подлетели к крымскому берегу, сбросили мешки десантникам и взяли курс на свой аэродром. Над водой снова, как нарочно, сдал мотор: то работает, то глохнет.

Валя наклонилась над рупором переговорного устройства и сказала срывающимся голосом:

— Если вернемся с тобой сегодня. Рая, то, наверное, седыми.

— Спокойней, Валюша,— ответила летчица,— Гляди, даже мотор услышал твои слова. Чихал, чихал и заработал.

Девушки с трудом дотянули до аэродрома, произвели посадку, вылезли из кабины и крепко обнялись, Юшина вслух удивилась:

— Да неужели мы с тобой, штурман, живы-здоровы и на своем аэродроме?

На глазах у Вали выступили слезы.

— Мы с тобой счастливчики,— похлопала ее по плечу Рая.— Иди, докладывай о выполнении задания, а я сообщу техникам о неисправности мотора...

...15 декабря 1943 года погода была нелетная. Низко висела облачность, с моря дул сильный ветер, временами сыпал снег. У Вали Лучинкиной был день рождения, и летный состав эскадрильи собрался в общежитии. Только «дежурный по погоде» экипаж Нины Распоповой и Тани Костиной находился на аэродроме. В случае малейшего «развиднения» ему предстояло вылететь на разведку погоды и одновременно по маршруту — на цель.

Мы решили отметить Валин праздник. В нашей дружной фронтовой семье она была как бы младшей сестренкой, и «старшие», которым было чуть больше двадцати, относились к ней по-особому заботливо,

Тогда, в день восемнадцатилетия Вали Лучинкиной, виновницу события буквально засыпали поздравлениями — горячими и веселыми. Девушки принесли из столовой скромный ужин, где-то достали виноградное вино. Сдвинули столики, подняли стаканы.

Вдруг вбежала посыльная из штаба:

— Боевая тревога! Погода улучшилась, предстоят вылеты.

Девушки наскоро пожелали Вале здоровья и счастья, пожелали ей успехов в боевой работе.

Один за другим в темное небо поднялись самолеты. Лучинкина вылетела на задание с заместителем командира эскадрильи Верой Тихомировой. Имениннице повезло: лейтенант Тихомирова—отличный летчик, на ее счету к тому времени были сотни боевых вылетов. А кроме того, все знали; Вера смелый человек и верный друг, И Лучинкина очень радовалась, что летит в этот день именно с ней.

Бомбили противника на станции Багерово. Экипаж Тихомировой — Лучинкиной вылетел за капитаном Ольгой Санфировой. В Багерово, как и на всем Керченском полуострове, фашисты сосредоточили огромное количество прожекторов и зениток. Еще не доходя до цели, Валя и Вера увидели, в каких тяжелых условиях оказался самолет их командира. Штурман эскадрильи Руфина Гашева сбросила бомбы в самую гущу скопления вражеской техники. Гитлеровцы остервенело поливали ее машину огнем, а Санфирова, бросая самолет из стороны в сторону, на небольшой высоте уходила в сторону Керченского пролива. В это время к цели, планируя, подошла Тихомирова. На высоте 700 метров Валентина точно сбросила бомбы. Внизу заполыхало пламя. Далеко были видны результаты бомбометания. Но ликовать было рано. Более десяти прожекторов стали наводить зенитки на сравнительно медленно летевший По-2. Огненными пунктирами протянулись по небу светящиеся трассы снарядов. Осколки начали безжалостно дырявить самолет. Более пяти минут экипаж находился в лавине света и огня. Тихомирова применила все свое искусство, чтобы вырваться и уйти. От беспрерывного маневрирования у Валентины закружилась голова. А борьба продолжалась. Девушки чувствовали, что с самолетом творится что-то неладное. И все-таки экипаж ушел из зоны обстрела. Израненная машина прилетела на свой аэродром.

— Молодец девочка!— рассказывала потом подругам на земле о своем штурмане Вера Тихомирова.— Мне уже сколько раз приходилось бывать в подобных переплетах, и то было не по себе.— И немудрено, о такой сильно укрепленной цели, как эта, даже «ветераны» говорят с трепетом. А Вале Лучинкиной только-только «стукнуло» восемнадцать.

 

Май сорок четвертого... Май — весенний месяц любви и цветов, когда природа после долгой зимы пробуждается к жизни, В Крыму в это время все зеленеет и расцветает особенно бурно. А мы душистыми весенними ночами летали к Севастополю бомбить расположение вражеских войск.

Здесь несколько раз мне пришлось выполнять задания вместе с Лучинкиной. Я была рада, что благодаря этому удалось ближе познакомиться с Валюшей и узнать ее «в деле».

И вот очередное задание. Наша цель — мыс Херсонес, аэродром противника. Подходы к нему укреплены так, что, кажется, не пробиться. А пробиться надо. Чувствую, слегка призадумался мой штурман. Говорю ей:

— Валюша, спой что-нибудь в рупор, чтобы я слышала. Люблю, когда ты поешь.

Я представила себе ее удивленное лицо с длиннющими ресницами, а через секунду услышала, как Валя своим тоненьким приятным голоском запела: «Я встретил вас, и все былое...» Я стала тихонько подпевать.

Знаю, мне могут не поверить: война, пожары, взрывы, под нами пылающий Севастополь, над которым день и ночь кружат самолеты, и вдруг пение в ночном поднебесье, где скользит крохотный По-2. Боже, какие мы были еще девчонки, пели в боевом полете, а через несколько минут нам предстояло смотреть смерти в глаза! Но молодость есть молодость, а на земле в ту пору была весна...

Мы с Валей были уверены друг в друге. Я знала, что за спиной у меня сидит пусть еще неопытный, но способный и храбрый штурман, хороший товарищ. А она говорила мне, что уверовала в мое летное мастерство и чувствовала себя в полете, как за каменной стеной. Отсюда обе делали вывод: с нами ничего не может случиться, и никогда не унывали.

 

После того как Крым был очищен от фашистов, полк совершил перелет в Белоруссию. Пересеченная местность, леса, болота, мелкие населенные пункты — все это создавало условия, сильно затруднявшие каждый боевой вылет.

...То, что произошло в ночь на 28 июня 1944 года, никогда не изгладится из памяти Вали Лучинкиной. Мы уничтожали войска противника по дороге на Шклов. Экипаж Юшиной — Лучинкиной при подходе к цели встретился с немецким истребителем. Девушки все же сумели перехитрить врага, пересекли линию фронта и ударили по немецкой пулеметной точке. Увидев, что взорвались бомбы, фашистский пират озверел. Поливая огнем беззащитный По-2, гитлеровец, как бешеный, стал гоняться за ним. Девушки маневрировали, как только могли, машина снизилась до предела. Но зато немецкий летчик не решился продолжать преследование, потерял их из виду.

Когда уходили от противника, штурман не обращала внимания на курс, было не до того. А когда экипаж наконец оказался в безопасности, Валя никак не могла определить свое местонахождение. Погода была отвратительная: плохая видимость и разорванная облачность. Попробовали подняться выше облачности, опуститься ниже — бесполезно. Земля мелькала дорогами и перелесками в «окошках» облачности, но это ничего не давало. Пытались девушки раз, другой, третий взять курс на приводные маяки, но их расплывшиеся в тумане желтые пятна оказывались обманчивыми. По расчетам, должен быть уже аэродром, а земля не отвечала. Все ракеты расстреляли, горючее кончалось, необходимо было садиться. Но где они — девушки точно не знали. Предполагали даже, что отклонились на север и находятся над территорией противника. Однако делать было нечего: горючее кончилось. Решили садиться на площадке около дороги. В распоряжении экипажа осталась одна белая ракета. Зашли на посадку, и в этот момент кто-то дал ответную белую ракету с земли. Лучинкина увидела неясный силуэт самолета. Чей он? Сердце похолодело от мысли, что приземляются не у своих. А земля резко приближалась. Машина несколько раз ударилась обо что-то и зарылась в землю чуть ли не по самую кабину. Лучинкина услышала голос летчицы:

— Жива, Валюша?

— Кажется, жива,— ответила она.

— Тогда быстро вылезай и вытаскивай меня, ноги застряли в обломках,— сказала Рая Юшина. Штурман выбралась из самолета и помогла выбраться подруге.

Прижавшись к земле, девушки стали вглядываться в темноту, туда, где чернел крупный предмет, напоминавший контуры самолета. К счастью, уже через несколько секунд выяснилось, что это была машина Зои Парфеновой и Саши Поповой. Из-за плохой погоды они не смогли продолжать полет и совершили вынужденную посадку.

Все четверо не имели понятия о том, куда попали. А время шло к рассвету. Парфенова и Лучинкина вынули пистолеты, поставили их на боевой взвод и поползли на разведку к дороге. Юшина и Попова остались сторожить машины. Договорились так: если Рая и Саша услышат два выстрела, значит Валя и Зоя попали в беду, пусть тогда подруги как могут взлетают на уцелевшей машине. В баке на самолете Зои Парфеновой оставалось немного горючего.

По дороге, к которой подползли Парфенова и Лучинкина, шло довольно оживленное движение. В нескольких метрах от них стоял регулировщик. Прислушались: команды он подавал по-русски.

К утру девушки добрались до аэродрома истребителей, который находился неподалеку от места их вынужденной посадки. Оттуда они позвонили командиру полка...

Вскоре Юшина и Лучинкина получили взамен вдребезги разбитой новую машину и продолжали громить врага.

...Наш полк уже базировался на территории Польши, в небольшом местечке Далеке, Расположились мы в усадьбе сбежавшего помещика. В штабном журнале, где подробно регистрировалась боевая работа, все чаще упоминалась фамилия Лучинкиной.

Октябрь сорок четвертого года выдался в Польше ненастным. Вспоминается одна из таких ночей. Погода нелетная, ветер девять—одиннадцать метров в секунду, самолеты раскачивает так, что их приходится держать, чтобы не унесло. Но из штаба дивизии получен приказ: выделить несколько экипажей для сбрасывания на малой высоте светящихся бомб, чтобы освещать местность наземным войскам, готовившимся к наступлению на этом участке. Командир полка Бершанская с тревогой поглядывает на взвихренное небо. Метеоусловия исключительно трудные. Но приказ надо выполнять.

На это необычное задание летят и Рая Юшина с Валей Лучинкиной. Самолет бросает из стороны в сторону. В кабине негде повернуться: полно САБ. Штурман начинает их сбрасывать одну за другой. Кажется, что светящийся дождь проливается из облаков на землю. При сбрасывании третьей САБ заговорила, наконец, молчавшая до того земля: открыли перекрестный огонь зенитки. Приподнявшись на сиденье, штурман собиралась сбросить еще одну светящуюся бомбу. В этот момент машину швырнуло с такой силой, что Валю вместе с САБ чуть не выбросило из кабины в черную бездну. «Тут-то мне стало страшно,— рассказывала потом Валя.— С тех пор я решительно покончила с легкомыслием и всегда привязываюсь поясными кабинными ремнями».

На обратном пути ветер усилился. Самолет кидало и подбрасывало, как маленький кораблик на волнах во время шторма. Летать в ту ночь было выше технических и человеческих возможностей. И те, кто все же делали это, заслуживают самой высокой похвалы.

 

В одну из октябрьских ночей 1944 года майор Бершанская поставила задачу: нанести всем полком массированный бомбовый удар по крупному скоплению войск противника в районе Модлин.

В назначенное время самолеты стали подниматься в воздух.

Я вылетела со своим штурманом Александрой Акимовой вслед за экипажем молодой летчицы Марии Никитиной. Штурманом у нее была комсомолка Валя Лучинкина.

В этом полете девушкам было особенно трудно — приходилось вести круговое наблюдение. Чтобы не стать жертвой атаки вражеских истребителей и избежать прямого попадания фашистских зенитных снарядов, надо было маневрировать особенно искусно. Ночь выдалась темная. Самолеты По-2, тяжело нагруженные бомбами и листовками, шли на небольшой высоте. Внизу — ни одного огонька и тихо, будто все вымерло.

— Почему такая тишина?— забеспокоилась штурман Лучинкина.— Уж не сбились ли с курса?

— Нет, идем точно,— успокоила ее Никитина. И вдруг взметнулись ослепительные лучи прожекторов. Зенитки встретили экипаж Никитиной—Лучинкиной сплошной завесой огня. Самолет, однако, продолжал идти строго по курсу. Лучинкина сбросила светящуюся авиационную бомбу и стала напряженно всматриваться в тьму, окутавшую землю.

«Где-то здесь должны быть крупные фашистские склады, скопление машин и техники»,—думала она. Высота небольшая. Штурман заметила внизу огоньки... Вслед за тем взрыв, второй, третий — и к небу потянулось пламя. При свете пожара стали отчетливо видны скопления грузовиков и транспортов. Зенитки сосредоточили ураганный огонь по маленькому самолету. Его мотор, как раненое сердце, заработал с перебоями. Но экипаж, сбросив бомбы, развернулся и взял курс на свою территорию.

Мой штурман внимательно следила за самолетом Никитиной—Лучинкиной.

— Кажется, все благополучно, они уже пересекли линию фронта,— наконец сообщила мне Акимова.

Наш самолет находился на подходе к цели. Прожекторы еще не выключились, их лучи словно поджидали новые экипажи. Они шарили по небу, рассекая его на темные многоугольники. А внизу полыхало зарево пожара, вызванного меткими попаданиями бомб экипажа Никитиной — Лучинкиной.

По нашему самолету били со всех сторон. Небо светилось от сполохов огня и разрывов снарядов. Красные нити трассирующих пуль и лучи прожекторов переплелись в бешеной смертоносной пляске. Стиснув зубы, Саша подавала отрывистые команды:

— Разворот вправо на пятнадцать градусов! Влево! Так держать...

 

Бои продолжались, и каждая из нас мысленно видела уже свет победы. Но еще многих подруг нам предстояло потерять. Валя Лучинкина очень любила своего командира эскадрильи Ольгу Санфирову, «крестную», благодаря которой стала штурманом. Но Ольги не стало. Капитан Санфирова героически погибла при освобождении польской земли, совершая свой 630-й боевой вылет.

После гибели командира эскадрильи на Валю Лучинкину было больно смотреть; она почернела, осунулась, в глазах застыла тоска. Лучинкина летала и бомбила фашистов каждую боевую ночь, мстя ненавистному врагу за погибшую Ольгу Санфирову, за всех, кто пал в боях с ненавистным врагом.

В одну из ночей Валя вылетела на задание с командиром экипажа Машей Никитиной, Надо было бомбить врага у Вислы, Лучинкина сбросила бомбовый груз на скопление гитлеровцев. Раздались взрывы. Пожар осветил горящие машины. Зажглись прожекторы. Внезапно появился вражеский истребитель. Со второго захода он стал в упор расстреливать маленький По-2.

— Машенька, снижайся до минимальной высоты, иначе они нас не выпустят,— крикнула Валя летчице.

Машина была сильно изуродована. Повреждено хвостовое оперение, на плоскости зияла огромная дыра. Но экипаж вел мужественную борьбу за жизнь.

На высоте 300 метров с перебоями заработал мотор, а поединок все продолжался. Вдруг над целью появился еще один По-2. Это кто-то из подруг отвлек внимание врага на себя. Прожекторы стали ловить второй самолет, а истребитель не рискнул больше преследовать машину Никитиной — Лучинкиной. Девушки были спасены.

— Уму непостижимо, как вы дотянули,— сказала инженер полка Софья Озеркова, осмотрев с техниками их израненную «ласточку».

Так еще раз Валя Лучинкина вышла победительницей из смертельной схватки с врагом. Да, война перековала характер девушки. От хрупкой беззащитности в облике Вали не осталось и следа. Лицо ее было по-прежнему очень юным, но черты стали тверже, определенней. А в глазах появилось выражение решительности и, я бы сказала, окрыленности. Чувствовалось, что человек с такими глазами знает цену жизни, потому что не раз рисковал ею.

Да, наша боевая подруга умела добиваться поставленной цели, несмотря ни на какие преграды, преодолевая собственную слабость и неопытность, а подчас, чего греха таить, даже страх.

Валя не раз вспоминала потом свой первый разговор с «крестной» — Ольгой Сапфировой. Скромная советская девушка стала опытным воздушным бойцом и на собственном примере убедилась, что истинные герои всегда остаются простыми земными людьми.

Последний бомбовый удар штурман Лучинкина нанесла по фашистам 5 мая 1945 года. К тому времени ее ратные успехи были отмечены несколькими орденами и медалями.

 

...Я кончила читать письмо своей далекой подруги и невольно улыбнулась. В каждой строчке я узнавала прежнюю, чуткую, как струна, Валюшу.

«И вот теперь, дорогая Марина, спустя столько времени, пишу эти строки, и мне не верится, что все это с нами было, что наш полк—это не сказка, а настоящая быль...»

Несколько раз перечитала я эти строки. «Да, дорогая, все это было с нами!—мысленно согласилась я с ней.— Мы с тобой из числа тех, кто входит в чудесное племя крылатых дочерей Родины. Вместе с ними мы защищали ее. Разве это не самое большое счастье на земле?!»