"Старшина Анна" (Чечнева М. "Боевые подруги мои")
О.Голубева
ТОВАРИЩ АННА
Аркадак ничем не отличается от других районных центров. Размеренный районный быт с почтальонами, знающими в лицо каждого адресата, одним универмагом, одним кинотеатром, где фильмы меняются через день. Очень тихий, приветливый городок. Здесь живет моя старая боевая подруга Анна Николаевна Бондаренко. Мы, старые друзья-однополчане, редко встречаемся. Но когда все-таки выпадает случай встретиться - говорим как в лихорадке, мешая в памяти боевые полеты и перелеты, события и встречи довоенных, военных и послевоенных лет. Я знаю Анну Бондаренко-Амосову с сорок четвертого, когда нам с Зоей Парфеновой пришлось лидировать два звена пополнения на фронт. Я внимательно приглядывалась к летчицам. Кого-то из них мне предстояло выводить на боевое «крещение». Анна заинтересовала меня больше других. Она была очень серьезной, сдержанной и потому казалась старше своих лет. Военная форма не скрывала стройности фигуры. Глаза карие, открытые, опушенные длинными ресницами. Тихий, спокойный голос, женственность, мягкие женственные движения.
Во время перелета у нее случил ась беда: ведомая Анны подрубила «хвост» ее самолета. Я видела, как самолет подбросило на верхушках деревьев, затем он скользнул сквозь листву и упал в чащу. Деревья спасли жизнь Бондаренко и ее штурмана Кати Меснянкиной, ослабив удар о землю. Лонжероны, обшивка, стойки клочьями разлетелись во все стороны. Тяжелый мотор некоторое время тащил за собой остатки самолета, пока не смешался вместе с ними в бесформенную груду.
Подобные аварии, когда человек чудом остается жив, обычно вызывают страх, победить который очень нелегко. Бывает, что иные, так и не сумев побороть его, навсегда прощаются с летной работой.
у Анны было опасение иного характера: «А вдруг теперь на фронт не возьмут?» Но все обошлось благополучно. В первую же свою боевую ночь Анна сделала 8 боевых вылетов, а всего за войну их было у нее 138.
Много это или мало? Анна считает, мало. Но только представьте себе: 276 раз пересекать линию фронта! 276 раз зенитный снаряд, вражеский истребитель могли в любую минуту оборвать ее жизнь.
Свой первый боевой вылет она делала со штурманом эскадрильи Героем Советского Союза Руфой Гашевой.
- Прошли линию фронта. Не зевай! - сказала Руфа, когда под крылом скользнула узкая лента речушки. Земля казалась спокойной, будто вымершей. И вдруг из лесочка, что был впереди, дружно ударили дробные очереди спаренных крупнокалиберных пулеметов. Аня глянула влево: оттуда тоже, как ей показалось, прямо в нее с гулким эхом палили зенитки.
- Возьмем ниже! Правее, - приказывала Гашева. Анна изменила курс, и вспышки зениток уплыли влево.
- Впереди цель. Боевой курс...
Самолет дрогнул, освободившись от груза. Внизу что-то вспыхнуло. Аня сделала разворот и повела машину домой.
Многие вылеты Анна помнит так ясно, как будто это было вчера. Вот хотя бы полеты на порты Балтийского моря. Что за погодка стояла тогда!
Вновь прибывшие летчицы летали пока со штурманами - «старичками». Однако Анне очень скоро разрешили летать со своим «родным» штурманом Катей Меснянкиной.
Была зимняя февральская ночь с ветром, низким беззвездным небом. Морозная дымка, плохая вертикальная и горизонтальная видимость сильно затрудняли действия штурмана. Катя очень боялась заблудиться! Но цель обнаружили неожиданно легко.
- Вот он, Анна, Гданьск! «Город и порт, мощный бастион немцев на Балтике», - радостно процитировала Катя фразу из боевого приказа.
Ей пришлось несколько раз менять курс, чтобы зайти к цели с той стороны, где плотность огня была наименьшей. Благополучно обойдя прожекторы, они отбомбились, но, когда повернули назад, увидели, что путь им
преграждает мутная серая стена. Начался густой снегопад. Штурман беспокойно вглядывалась вперед: как бы не потерять ориентировку! А снег все гуще и гуще. Наконец Катя с трудом различает внизу какую-то темную ниточку.
- Может, мы отклонились? - беспокоится Анна.
- Как бы в море не окунуться...
- Вот еще, - бодро отвечает Катя, - мы здесь после войны покупаемся.
Однако в курс вносит поправку.
- Ты хорошо знаешь линию «БС»?
- Нет. Идут бои. Она меняется каждый час.
Стало так темно, что нельзя было разглядеть крылья.
Попали в облако. И вдруг Анне показалось, что она не сможет вылететь из обволакивающей их белой мути. Пропало ощущение времени. Начало казаться, что самолет стоит в облаке, не сдвигаясь с места. Анна решила снизиться, чтобы хоть как-то ,попытаться рассмотреть землю. Самолет начало сильно мотать. Вдруг они почувствовали несколько сильных толчков и увидели прямо перед собой деревья. Сбив их верхушки, самолет тяжело плюхнулся на землю. Наступила мертвая тишина...
- Аня! - оглядываясь, позвала Катя летчицу.
- Все в порядке, - произнесла та хриплым голосом. Отстегнув ремни, Анна выбралась из кабины, обошла самолет, потрясла за плоскость, стукнула ногой по шасси:
-Вроде цел.
- Утром осмотрим, - отозвал ась Катя.
- Ты что зубами лязгаешь?
- У меня даже внутри все трясется, - сказала Катя, - сердце аж закатывается. Замерзла.
- Побегай вокруг самолета, согреешься.
Катя, еле передвигая затекшими ногами, попыталась побежать, но какая-то сила толкала ее в грудь, тащила за спину, не позволяя бежать.
- Это нервное,- сказала Аня. - У меня так было.
И стала легонько шлепать и вертеть Катю.
- Хватит. Мне уже теплее.
- Тогда поспи. Я покараулю.
Аня подождала минутку, вслушиваясь в глухую тишину ночи, но ничего не было слышно, кроме свиста налетавшего иногда ветра.
Катя уснула мгновенно. Ее голова неловко лежала на ребре борта, и Аня осторожно подсунула ей под голову свои меховые краги. «Намаялась»,- с нежностью подумала она, усаживаясь поудобнее в своей кабине.
Утром они осмотрели площадку. Она была достаточно ровной. Катя определила местоположение, рассчитала курс до аэродрома:
- Полетим? Горючки хватит?
- Если твой расчет точен - хватит, - ответила Анна.
Они прилетели домой почти одновременно с другими пятью экипажами, которым тоже пришлось сесть на вынужденную из-за тумана.
Закончилась война, но Анна еще год оставалась на летной работе, выполняла задание командования Северной группы войск. А потом, когда после демобилизации переоделась во все штатское и по внешности стала похожей на всех обыкновенных тыловых женщин, она испытала чувство щемящей утраты. У нее было такое ощущение, будто ее ожидает новая часть, где ей нужно вновь привыкать к незнакомым людям, завоевывать их доверие.
Анна поселилась в деревне. Кем только не работала! Много лет подряд избирали ее депутатом Совета и секретарем партийной организации колхоза. Анна вышла замуж и одного за другим родила троих детей. Крутилась. вертелась как белка в колесе между детьми, хозяйством, работой и партийными обязанностями.
- Ох и трудно было! - вспоминает Анна Николаевна. - Но ведь мне никогда ничего легко не давал ось. Я не сетую на это. Привычная. В деревне провела свое детство. Мой отец, партизан, сначала беляков бил, а потом «Коммуну » создавал. Я еще в детстве поняла, что не хлебом единым жив человек. На моих глазах шла борьба за лучшую жизнь. Уму разуму учила меня мать, неграмотная крестьянка:
«Работать всю жизнь надобно, честно работать ,бывало, говорила она мне.- Только тогда будешь настоящим человеком». Правда, на отсутствие работы жаловаться ей не приходилось. Дел да хлопот хватало с самого детства. В страду весь дом держался на ней. Когда в селе установили говорящее чудо - радио, Анна узнала, как велик и интересен мир. «Ох, ох,- радостно вздыхала мать, все-то теперь бабе доступно. Разберись в себе, Аня, Анна Бондаренко (Амосова). выбирай...»
Анна выбрала. В ту раннюю, но бурную пору развития авиации каждый час полетов становился историей, каждый день приносил победы. Что ни полет - то рекорд, что ни посадка - то событие.
В летную школу она попала благодаря своему трудолюбию и настойчивости. Помогли в райкоме комсомола. Дали путевку. И вот с дипломом летчика ГВФ Анна едет на Кольский полуостров.
Там летом круглые сутки с неба не сходит солнце, а зимой беспробудной ночью мечется вьюга. Более ста тысяч озер разбросаны по Кольскому полуострову. Огромное количество бурных рек прорезают древнюю северную землю вдоль и поперек. Несметные богатства хранятся в ее недрах. Апатиты, нефелины, медно-никелевые и железные руды, серебро, слюда - почти вся таблица Менделеева.
На севере Ане понравилось. Сполохи полярных сияний, безмолвие белых просторов, таежные дебри – все было дивным и сказочным. В короткое тундровое лето поднимал свои желтые лепестки полярный мак, расцвела камнеломка. Но очень скоро опять набегала зима. Лютый мороз захватывал дух. Северную стужу Анна переносила легко. Огорчало другое: командир отряда не любил летчиц, считая, что управлять самолетом - это неженское дело. Каждый полет надо было выбивать с боем. А потом - война...
Отряд стал выполнять боевые задания командования фронта: доставлять боеприпасы и медикаменты, вывозить раненых, летать на разведку и к партизанам. Аня работала в штабе отряда, с тревогой ожидая каждый раз возвращения экипажей, своего мужа. В июле при налете фашистских самолетов на аэропорт погибла дорогая сердцу подруга - Дуся Лобко. А потом два Ме-l09 сбили Павла Овчинникова, известного полярного летчика, первооткрывателя воздушных трасс в том суровом краю.
До сей поры помнят на Кольском этого бесстрашного летчика.
«Погибший экипаж был найден 13 августа 1941 года пилотом А. Н. Амосовой и похоронен на месте падения», - записано в истории этого отряда. И еще были тяжелые потери. Такие потери, которые никогда не забываются. Сбили мужа над морем. Анна с близнецами попала в больницу, где один за другим малыши умерли.
Наступили черные дни. Анна тяжело заболела. Она то впадала в беспамятство, то на короткое время приходила в себя. Но в эти короткие проблески сознания мысль о перенесенных ею страшных потерях заставляла ее биться головой о стенку. Через несколько дней, обессилев, она притихла и лежала на кровати, глядя в потолок невидящими глазами. Пришел ее командир Ф. Ф. Лысенко. Он долго сидел, рядом молча, потом тихо сказал:
- На фронте действует женский полк Бомбардировочный.
Анна рванулась с постели:
- Я хочу туда.
- Туда нужны здоровые женщины...
По лицу потекли слезы, отвернувшись к стенке, она прошептала:
- Кажется, я умру или с ума. сойду...
- У тех девчат, что там воюют, тоже горя немало,- мягко сказал Лысенко. - Идет война. Родина под угрозой. Мы каждый день теряем не только наши земли, но и наших людей. Опускать руки, поддаваться горю сейчас - преступление. Надо жить, чтобы бороться.
- Я хочу в тот полк...
- Для этого надо сначала победить себя, свое горе, - твердо сказал Лысенко и ушел, осторожно прикрыв за собой дверь.
Здоровье Ани пошло на поправку. Она жила одним стремлением - быстрее попасть в полк и болезнь отступила.
После выписки из больницы Амосову откомандировали в запасной полк. А затем - фронт.
...За окном посинело. В воспоминаниях, в сердечном разговоре мы и не заметили, как ушла ночь. Я слушала рассказ Анны, думая о том, как мало мы все-таки знали друг о друге в войну. Мы читаем с ней старые письма. Листаем летную книжку, чудом сохранившееся личное
дело на летчицу Амосову. Вспоминаем. Размышляем.
Все четыре дня, пока была у нее, я присматривалась к ее распорядку дня. С утра до ночи Анна была на ногах как заведенная.
Который час? - сквозь сон бормотала я.
- Еще пять. Спи.
- А ты чего встала?
- Печь затопить. Завтрак приготовить. Да спи ты! Я привычная.
Но я уже спать не могла. В комнате холодно. Стена у окошка совсем промерзла. Taм темнеет огромное пятно. Я жмусь под тремя одеялами и наблюдаю за Aнной. Быстрая. Ловкая. Все у нее получается словно бы играючи.
-Анка, я не смогла бы вот так.
-Смогла бы. Куда деваться?
-Но у вас же строят новые дома. Ты просила?
- Просила. Сказали: ждите.
Сколько ждать?
-Не знаю, - пожала она плечами.
Как-то мы сидели с Анной на диване и разговаривали. Вдруг раздался стук в дверь. Вошла женщина. Увидев меня, смутилась:
- Извини, Николаевна, но на работе мне не хотелось с тобой говорить. Дело-то у меня деликатное...
Я встала, ушла за перегородку.
- Проходите. Садитесь,- приветливо пригласила ее Анна. - Какая беда стряслась?
- С чего и начать не знаю. Ты вот секретарь у нас партийный. Муж, значит, тебе подчиняется. Поговори с ним, Николаевна. Не хочется мне дело доводить до собрания.
Оказывается, муж этой женщины стал много пить. На работе он прекрасный работник, хороший специалист. А дома, как напьется, - начинает буянить. Сквернословит, не стесняясь детей.
Долго они шептались. Обсуждали, как взяться за исправление «свихнувшегося» мужа. И мне верилось, что Анна сумеет поставить его на путь истинный. Дело это, конечно, тонкое, но не такой характер у Анны, чтобы отступать. Потому так уважают ее товарищи по paботе. Один старый коммунист мне сказал: «Товарищ Анна у нас зачинатель многих добрых дел, потому на нее и равняют шаг многие».
Анна Николаевна вырастила прекрасных детей. Сын окончил институт механизации сельского хозяйства. Старшая дочь заканчивает политехнический институт, а младшая - медицинский техникум.
Вот уже много лет Анна Николаевна Бондаренко живет в Аркадаке, работает в ПМК-217, являясь в то же время секретарем партийной организации.
Когда я заговорила с ней о счастье, Анна засмеялась: «Счастье бывает разного роста, от кочки и до Казбека, в зависимости от человека», - так сказал поэт, и яс ним согласна. Смотря с какой стороны на это взглянуть. А то ведь меня можно назвать и неудачницей: не доктор наук, не инженер, не врач... Но разве в этом дело? В жизни важно не кто ты, а каков ты...
Действительно, жизненный путь Анны Николаевны был труден. Но никогда она не сетовала на то, что сложился он так, а не иначе. Она никогда не отворачивалась от трудностей, которые выпадали на ее долю и на долю всей страны в целом. Потому она по праву гордится своим прошлым и с уверенностью смотрит в будущее. Накануне праздника 55-й годовщины Советской Армии и Военно-Морского Флота Анна позвонила мне:
- Поздравь меня. Квартиру получила. Со всеми удобствами. Приезжай!
