«Ждите нас на рассвете...»
Аронова Р. "Ночные ведьмы"
Литвинова Р. "Летят сквозь годы"
Герой Советского Союза А. Егорова:
"В том же полку у Бершанской воевала замечательная летчица Катя Пискарева, бывший инструктор — летчик нашего Калининского аэроклуба, где, как и мы с Машей Смирновой работали, и где все вместе встретили в сосновом бору у "Пролетарки” известие о начале войны. Мы с Катей окончили Херсонское авиационное училище. Только она — инструкторский курс, а я — штурманский. Летала Пискарева мастерски и, как педагог, была на лучшем счету. Все ее учлеты сдавали экзамены государственной комиссии только на отлично. Ее хвалили, вручали грамоты, благодарили в приказах. Потомственная тверячка с голубыми глазами и льняными волосами, крепко сбитая по-деревенски, веселая певунья и плясунья нравилась всем. И вот, как снег на голову, начальник аэроклуба Трофимов издал приказ, в котором Е.И.Пискаревой объявлялся строгий выговор за непедагогическое поведение в быту...
Все удивлялись — за что? Позже узнали: Катя вечерами ходила в городской сад на танцы. Туда ходили и учлеты аэроклуба спецнабора. Кто-то “засек” Пискареву, танцующую со своими учениками. “Ведь они почти ровесники и что особенного в том?” — шушукались инструкторы. В войну Пискарева попала к Расковой по направлению ЦК ВЛКСМ одной из первых. Совершила более 800 успешных боевых вылетов на бомбометание вражеских объектов и позиций.
Однажды на Тамани она ночью полетела без штурмана, чтобы побольше взять груза, на своем легоньком По-2 — продукты и боеприпасы десантникам на Эльтиген. Ночью точно найти цель очень трудно, и тогда летчица подошла к Эльтигену на высоте 700 метров, выключила мотор и стала бесшумно планировать на берег. Сбросила осветительную ракету. На мгновение увидела цель и тут же сбросила груз, да как закричит в ночи: "Полундра, забирай подарки!” Это она для морской пехоты старалась... Вообще Пискарева не терялась даже в самых тяжелых ситуациях. Веселый характер и доброжелательность были с ней всегда.
В полку Бершанской двадцати двум летчицам было присвоено высокое звание Героя Советского Союза, но вот Катю Пискареву обошли. Успешных, эффективных боевых вылетов у нее насчитывалось предостаточно и по статусу ей положено звание Героя!
Пережила Катя обиду. После войны окончила институт, вышла замуж, вырастила троих хороших детей. Живет и работает во Львове. "
Ноябрь 1941 года. Энгельс
5 ноября в полк приехала из Калининского аэроклуба молодая летчица Катя Пискарева. Правда, она была огорчена тем, что ее направили в полк ночных бомбардировщиков, а она хотела, во что бы то ни стало попасть в истребительный.
Но Катя грустила недолго: подруги по Херсонской авиашколе быстро ввели ее в курс повседневной учебы - трудной, но увлекательной.
Биография Кати Пискаревой во многом сходна с биографией тысяч других девушек, по зову сердца посвятивших себя авиации. Умная, впечатлительная, волевая, Катя с детства мечтала стать геологом, ее увлекала связанная с этой профессией романтика поисков и открытий, но однажды, когда Катя с подружками гуляла в поле, неподалеку опустился маленький самолет. Девочки подбежали к нему. Из кабины вылез летчик и озабоченно стал копаться в моторе. Увидев девочек, он с улыбкой поманил их к себе, разрешил посидеть им по очереди в кабине. Восторг Кати не имел предела. Геология была забыта.
Подвиги Гризодубовой, Осипенко и Расковой живым примером звали девушку в небо. «Летать, только летать!» - думала Катя. Прошло время. Кате удалось поступить в местный аэроклуб.
Следующие страницы биографии Екатерины Пискаревой неразрывно связаны с авиацией. Катя успешно оканчивает курсы, становится инструктором. Теперь она сама учит молодежь искусству летать. В Херсонскую авиашколу ей не без труда удалось поступить на летное отделение. Успешно закончив ее в 19 лет, она совершенствует свое мастерство, передает его другим. Здесь ее и застала Великая Отечественная война. (Магид.)
.
Лето 1942 года . Сальские степи
Во время отступления, когда не было данных о линии боевого соприкосновения с противником, самолеты У-2 часто вылетали на разведку или с донесениями. Послали как-то Пискареву и Аронову доставить пакет с важным донесением в штаб дивизии. Катя прилетела в назначенный пункт и, чтобы быстрее добраться до штаба, приземлилась на западной окраине деревни прямо на улице. Не успела она отойти от самолета и нескольких шагов, как увидела мчащиеся танки. Раздумывать и проверять, наши или немецкие, времени не было: вроде свои, раз здесь располагался штаб ... Но почему они развернулись в ее сторону?!
Катя повернулась и бросилась к самолету. Штурман Рая Аронова выпрыгнула из кабины и приготовилась к запуску мотора. Катя в самолет, завертела ручку магнето. Мотор запустился с пол-оборота, и это спасло их. Штурман уже на ходу забралась в кабину. Взлетели вовремя, вслед самолету раздались орудийные выстрелы - танки оказались фашистскими.
Катя не растерялась, на развороте подсчитала их количество, заметила, с какого направления прибывают, и, возвратившись на свой аэродром, обо всем увиденном доложила командиру. Дневной работы в полку ночников прибавилось: экипажи то и дело получали задания бомбить скопления вражеской техники и живой силы, а Катя попала "в полосу дневной работы" в качестве "извозчика".
Поручили ей отвезти врача дивизии на другой аэродром. Полетели. Под самолетом степь, ни овражка, ни балочки, ни лесочка, где бы можно было спрятаться в случае появления вражеских истребителей. Самолет летел бреющим, почти у самой земли. И все же "мессер" заметил его. Спикировал и дал очередь. Катя отвернула резко в сторону. Пули прошли мимо. Истребитель взмыл вверх, разворачиваясь на второй заход. Летчица посадила самолет и почти в конце пробега вылезла на крыло.
Скорее вылезайте и бегите подальше, - на ходу крикнула она пассажиру и сама побежала подальше от самолета. Истребитель уже пикировал. Катя, успев отбежать всего на несколько десятков метров, упала на землю. Пулеметная очередь забарабанила по высохшей земле совсем рядом с ней. Подняв голову, она увидала, как врач бежал от самолета.
Скорее дальше! Дальше! - закричала она.
"Мессер" сделал еще один заход и скрылся. Теперь она подняла голову, врач бежал уже к ней.
Подойдя к самолету, она осмотрела его и сказала спокойным тоном:
- Удивительное дело! Кабина и плоскости пробиты, а мотор цел. Это не летчик на нас напал, а сапожник. С трех заходов не смог самолет уничтожить. Растяпа...
- Вы, похоже, недовольны, - усмехнулся врач. - А может, он и не хотел вас уничтожать?
- О нет! Доктор, такого не бывает. Он нас не уничтожил просто потому, что не умеет стрелять. Попался юнец. Во всяком случае, нам повезло. И давайте-ка улетать отсюда!
Запустив мотор, они скоро добрались до пункта назначения. Высадив одного пассажира и ожидая другого, она решила; на всякий случай, хоть как-то замаскировать самолет в кустах и так захлопоталась, что услышала гул мотора только тогда, когда совсем рядом "плюхнулся" с ходу наш связной самолет УТ-2. Летчик выпрыгнул из кабины и - под крыло; на его самолет пикировал "мессер". Отстучала одна очередь, зашел второй истребитель, дал очередь, и наш самолет вспыхнул. "Мессеры", сделав свое черное дело, безнаказанно скрылись за облаками.
Подбежали люди, вместе с Катей подняли летчика, отнесли в сторону - горящий самолет в любую секунду должен был взорваться.
- Со мной прилетел доктор! Я привезла доктора! - Твердила она.
Но нужды в докторе уже не было - летчик был мертв.
- Вы товарищ Пискарева? - спросил подошедший офицер. - Полетим с вами в район Ставрополя. Необходимо срочно уточнить линию фронта. У вас все в порядке?
- Да, если не считать пробоины, - ответила Катя. - Главное- мотор цел. Бензином заправили полностью. Можно вылетать?
- Да. Чем скорее, тем лучше.
Снова пришлось летать у самой земли, прятаться по балочкам и овражкам, если они, на счастье, встречались в пути, наблюдать за воздухом, чтобы в случае опасности вовремя приземлиться. Летали от одного хутора к другому, высматривали скопления вражеских танков и артиллерийские позиции. Иногда с земли по самолету вели огонь из стрелкового оружия, но, к счастью, мимо.
Лишь к вечеру возвратилась Катя на свой аэродром. Пискарева доложила о событиях дня и, когда Бершанская разрешила отправить летчицу отдыхать, стала просить не отстранять ее от ночных боевых полетов.
- Товарищ командир, я сегодня своими глазами видела местаскоплений техники противника.
- Вы же устали за день, должны отдыхать. Да и самолет ваш получил повреждения.
- Товарищ командир, да какие это повреждения? Техники их уже заклеили, следа не видно. А устала? Кто теперь не устает? Вы только разрешите мне сразу и обед, и ужин съесть - неожиданно заключила Катя.
Бершанская улыбнулась доброй своей улыбкой.
- Проголодалась? Разрешаю: сразу и обед и ужин. Но только, чур, в воздухе не уснуть! Спать на земле. Договорились?
- Есть, товарищ командир, - щелкнула Катя каблуками неуклюжих своих сапог, - спать не в воздухе, а на земле!
Источник: Пляц "Амазонки 20 века"
Весна 1943 года. Кубань
"В одну из мартовских ночей штурман Рая Аронова с Катей Пискаревой вылетели в район станицы Киевской, западнее Краснодара. Задание было — разбомбить перекресток дороги. Вот рассказ Раи об этом полете:
«Мы подлетели к цели. Включили несколько прожекторов: мечутся, ищут нас. Начали бить зенитки — наобум.
Ветер был, как назло, встречный. Мы шли над целью, и тут прожекторы поймали наш самолет, зенитки стали бить точно. Кругом разрывы.
Обычно в таких случаях рекомендуется сбрасывать бомбы: если попадут в бомбу, то конец. Но я решила не сбрасывать, мне хотелось ударить именно по той цели, на которую получила задание.
Смотрю — в самолете дырки, пробоины. Вдруг взрыв в одном крыле. Самолет накренился. Я думаю: «Перебит лонжерон...»
И тут же я почувствовала острую боль в боку. Мне показалось, что пуля попала в наган, взорвались все патроны. Боль была острая, обжигающая. Но я забыла о ней, думала об одном: точно выйти на цель.
И вышли. Тут и сбросили бомбы. [160]
Когда отбомбились, нам удалось выйти из-под обстрела. Летим домой.
Я сначала не хотела говорить летчице о ране, потом чувствую, что очень больно.
— Кажется, я ранена, — говорю Кате.
Она перепугалась:
— Крепись, держись!
Включила свет в кабине, смотрю — дырка в комбинезоне, рука вся в крови.
— Может быть, я легко ранена. Ты не поднимай шума! Перевяжут — и опять полетим. Если узнает Бершанская, не пустит.
— Ладно, — отвечает Катя, оглянувшись, а глаза у нее грустные.
На аэродроме, когда я стала вылезать из кабины, почувствовала, что нет сил. Брюки, комбинезон полны крови. Еле-еле вылезла с помощью девушек.
Рана оказалась глубокая — от снаряда, много осколков. Сделали операцию, извлекли осколки и отправили меня в армейский госпиталь.
Рана заживала, но мне надоело лежать. Я пролежала полтора месяца, это было невыносимо. Все уговаривала врачей, чтобы меня отпустили.
В это время Жигуленко, Ульяненко и другие начали переучиваться на летчиков. Мне тоже очень хотелось стать летчиком, поэтому я рвалась в полк.
Вышла с незажившей раной, но скоро она совсем зажила, только шрам остался. И тогда я начала тренироваться и стала летчиком
Р. Аронова
Лето 1943 года. Полеты на Керчь
"Катерлез — один из укрепленных районов немцев под Керчью. Отбомбившись по цели, штурман Саша Акимова перенесла свое внимание на прожекторы, пытаясь подсказать летчице Кате Пискаревой, куда от них уйти. Но Катя действовала по своей схеме: применила излюбленный свой прием — скольжение. Однако на этот раз самолет держали пять прожекторов и скольжение не помогло: По-2 так и остался в лучах.
— Возьми курс 50, с попутным ветром быстрее выйдем.
В этот момент трасса пуль крупнокалиберного пулемета полоснула по самолету, задев мотор, который захлебнулся, чихнул два раза и затих. Катя перешла на планирование. Саша напомнила:
— Высота 700 метров. Больше не скользи, а то и эту потеряем.
Прожекторы один за другим оставили самолет и переключились на другой По-2, который приближался к цели и еще не успел сбросить бомбы.
— Сколько минут до Жуковки? Дай точный курс, — попросила Катя.
У поселка Жуковка на побережье Керченского пролива была оборудована небольшая площадка, куда садились подбитые в Крыму самолеты. Там же дежурили два техника, которые могли произвести несложный ремонт.
— Держи 40. Лететь восемь минут или меньше: ветер попутный, сильный.
Самолет снижался. Попутный ветер помогал быстрее долететь до площадки. Обе всматривались в темные очертания берега.
— Дай красную ракету. Придется садиться с попутно-боковым.
Внизу немедленно включили посадочные огни. Катя заходила с явным промазом: сильный ветер мешал точно рассчитать посадку... Слева промчалось посадочное «Т», а высота еще есть. Она слегка подскользнула, наконец колеса коснулись земли — толчок... и самолет резко клюнул носом, уткнувшись мотором в какую-то траншею или яму. Обе сильно стукнулись лицом о приборную доску.
— Долетались, — почему-то радостно сказала Катя, трогая рассеченный лоб. — Ты как, а? Штурман!
В ответ Саша выплюнула на ладонь передний зуб. С трудом ворочая языком, произнесла:
— Н-ничего...
К ним уже бежали со старта...
Меклин Н.
1943 год
Аронова Р.:
...Катя Пискарева, дорогой мой Пискарь, ты тоже, конечно, не забыла ту черную мартовскую ночь сорок третьего года? Мы только начинали летать на эту страшную «Голубую линию». Но мне, твоему штурману, никогда не было страшно с тобой, я безгранично верила в твое изумительное летное мастерство. Ты здорово умела маневрировать и в слепящих лучах прожекторов, и в диком хаосе зенитного огня. Мы долго ходили с тобой в числе «везучих». Но вот в ту ночь... Помнишь, как это было? «Сегодня несколько экипажей будут подавлять зенитные средства противника, облегчая тем самым работу другим», — сказала командир полка во время постановки задачи. Мы с тобой попали в число «нескольких». Сначала все шло нормально — подавляли, как могли, всеми четырьмя бомбами. Но вот среди ночи наша фортуна немного проморгала. Мы попали под ураганный огонь, а прожекторы чуть ли не всего фронта со злорадством вонзились в нас жгучими очами. Но наш самолет шел как по струнке — ты всегда отлично выдерживала прямую на боевом курсе. Мне нужно было еще несколько секунд, чтобы сбросить бомбы на самый яркий прожектор, который мы заранее наметили. Я понимала, Катюша, как трудно тебе было в тот момент — держать в руках управление и свои нервы. Ты же видела, что зенитки бьют метко, уже разворочена левая нижняя плоскость, а мелких пробоин и не счесть. Внезапно откуда-то справа на меня набросился яростный зверь и вонзил мне в бедро раскаленные когти всех четырех лап. Перед глазами закрутилась огненная спираль. И тут же в лицо ударил фонтан света. Из последних сил я рванула за бомбосбрасыватели. Ты бросила самолет на крыло, и он со свистом понесся вниз. Имитация гибели...
1943 год. Пересыпь.
Водну из ночей вслед за другими экипажами на боевое задание вылетели Лариса Розанова с летчицей Катей Пискаревой.
Лейтенант Пискарева... Увидев впервые эту маленькую светловолосую девушку с зеленовато-голубыми глазами, в которых постоянно светились искорки веселых смешинок, трудно было поверить, что она — боевой летчик. А между тем это был влюбленный в небо, смелый до дерзости командир авиазвена, это была летчица, еще до войны являвшаяся инструктором Калининского аэроклуба. Все в полку любили Катю за неунывающий характер, за верную дружбу, глубоко уважали ее за летное мастерство. Пискарева была довольна, что с нею летит штурман полка. А ночь выдалась такая, хоть стихи пиши! Ясная, звездная, без единого облачка.
Самолет уже приближался к цели, когда девушки увидели, как впереди пять мощных прожекторов скрестились и ведут маленькое светлое пятнышко — самолет. Вскоре к пяти лучам присоединились еще три. Заработали зенитки. Вокруг светлого пятнышка запрыгали вспышки разрывов снарядов. Самолет был наш. Это кто-то из подруг попал в беду. Читатель, тебе, наверное, случалось видеть в кино, как бьют из пулемета по наступающей пехоте. Как в такие мгновения вспыхивают фонтанчики земли совсем рядом с головами бойцов. Как пули с зловещим посвистом врезаются в землю. В такие минуты даже зрителю в кинозале хочется закрыть голову руками и вжаться в землю, чтобы не слышать этого свиста. Но бойцу надо идти вперед. Вот он ткнулся в землю, притаился и не дышит, но это всего на несколько секунд, потом приподнимает голову, поднимается сам и вновь устремляется вперед, туда, откуда ведет огонь враг.
Летчику в воздухе некуда укрыться: там нет земли, Перед ним только дикая пляска огня вокруг самолета.
Одна мысль тогда сверлила наш мозг: там, в самолете, подруги ведут отчаянную борьбу за жизнь. И они совершенно беззащитны. Единственная возможность спасения — это маневр, но в лучах прожекторов ослепленные летчица и штурман ничего не видят...
Пискарева и Розанова, не раздумывая, врезались в огонь, спеша на выручку подругам. Катя мастерски маневрировала. Она вела самолет змейкой: то длинной, то короткой, не давая возможности прицелиться зениткам и упорно пробивалась к переправе. Сбросив САБ, Розанова наклонилась за борт, рассматривая выхваченный из мрака ночи клочок земли. По самолету ударили три голубых луча. Глаза резануло ослепительным светом, навернулись слезы, в горле запершило от пороховых газов. По обшивке самолета забарабанили осколки.
Но Пискарева искусно «плела» свой сложный противозенитный маневр. Потом на самолете Пискаревой — Розановой скрестились лучи всех прожекторов. Это означало, что их подруги вырвались из огня и света. Отбомбившись, Лариса сбросила вторую САБ. Ее свет несколько ослабил действие ярких лучей прожекторов. Прикрывшись рукавом, штурман внимательно рассматривала переправу и подходящие к ней дороги. Ага! Вот она цель: длинная колонна автомашин и много движущихся точек. По команде штурмана летчица повернула на 15 градусов. Идеально выдерживая режим полета, она создала штурману возможность для точного бомбометания.
Но в те секунды, когда самолет находится на боевом курсе, он является верной мишенью для зенитчиков врага. Машина вздрогнула от попадания осколков. Ее качнуло, накренило на крыло. Несмотря на прямое попадание снаряда, Розанова не отрывалась от прицела.
— Держать боевой курс! — скомандовала она. Последним усилием воли Катя Пискарева привела искалеченный самолет в горизонтальное положение.
Томительны долгие секунды прицеливания... Наконец штурман нажимает на рычаг бомбосбрасывателя, и бомбы летят вниз, в цель.
— Готово. Пошел! — подает Розанова сигнал отхода.
Пискарева снова принимается выписывать змейки и маневрирует, экипаж спешит уйти от обстрела. А штурман наблюдает за результатами бомбежки. Бомбы взорвались в самой гуще машин. Взрывной волной подбрасывает самолет. На земле мелькают частые вспышки.
А обстрел продолжался. Трудно вырваться из клещей прожекторов на тихоходной машине. Обе пережили мгновения, когда казалось, что наступил конец. Но суворовский закон «Сам погибай, а товарища выручай» действует безотказно. На помощь пришли подруги, следовавшие за их экипажем. В небе снова вспыхнули светящиеся авиабомбы. Пискаревой и Розановой стало легче, наконец они вышли из зоны света и огня в спасительную темноту. " (Чечнева М. "Боевые...")
