В полк поступило боевое задание - бомбить переправу на реке Терек у станции Хамидия. Вслед за остальными в воздух поднялся экипаж Тани Макаровой и Веры Белик. Прямо с аэродрома они взя­ли курс на цель. По маршруту высились вершины двух гор.

Перегруженный бомбами самолет медленно набирал высоту. Облачность рассеялась, и видимость улучшилась. Однако стоило самолету перевалить за второй горный хребет, как все резко поме­нялось: внизу - пелена низких облаков.

- Что будем делать, командир? - спросила штурман. - Цель, на­верное, закрыта.

- Сказали же, цель открыта. Подойдем и увидим сами. Чего зря гадать.

Впереди по курсу заработали вражеские зенитки, вспыхнули че­тыре прожектора и сошлись в одной точке.

   - Поймали. Видишь, цель открыта, - сказала Таня. - Наши уже там.

У самого Терека облачность рассеялась, показалась извилистая лента реки, четко просматривался характерный изгиб берега у Ха­мидии. Небольшой клочок земли, весь покрытый огненными вспышками, - переправа. Яркие лучи прожекторов рыскали по небу.

Летчица направила самолет в зону огня. Впереди над перепра­вой, будто неподвижный, повис самолет, схваченный цепкими лу­чами прожекторов. Разрывы зенитных снарядов окружили его плотным кольцом.

- Нужно выручать. Так их и сбить могут,- сказала Таня в перего­ворное устройство и развернула самолет, чтобы скорее подойти к переправе.

- Бросаю САБ. Заходи на боевой курс! - крикнула Вера и выбро­сила за борт осветительную бомбу.

Два прожектора метнулись к их самолету, ослепили. Зенитчики, видя новую цель, перенесли огонь на нее. Ближе, ближе рвутся снаряды. Все внимание противника теперь сосредоточено на их самолете. Зато подругам стало легче; сбросив бомбы на цель, они

 быстро удаляются.

Теперь настал черед Макаровой показать немецким зенитчикам свое мастерство. Летчица маневрировала, "перекладывала" с одного крыла на другое. То короткой, то длинной "змейкой", то "горкой" ухо­дила от разрывов снарядов, но упорно приближалась к переправе.

-Хочу лучше прицелиться! - крикнула Вера и сбросила второй САБ.  Курс триста двадцать. Еще вправо. Ровнее, хорошо! Так дер­жать!

Тридцать, сорок секунд длится прицеливание, но эти секунды самые тяжелые. Летчица должна все это время строго выдержи­вать режим полета: скорость, высоту, курс- строго по прямой, ина­че промах, и все напрасно. Именно  в эти секунды зенитчики врага ведут по самолету самый ожесточенный и прицельный огонь и чаще всего могут попасть. Тане пришлось собрать все свои силы и волю, чтобы перебороть инстинкт самосохранения - рука ее так и тянулась к ручке управления - отвернуть самолет от надвигавшей­ся опасности в сторону. В эти мгновения летчица как бы  говорит сама себе: "Все внимание только на приборы - строго выдерживай курс, высоту, скорость".

Вдруг самолет вздрогнул от удара, отклонился от курса. Прямое попадание. Снаряд пробил правую плоскость. Таня не успела еще выровнять самолет, а Вера уже строго командовала в переговор­ное устройство:

- Держать курс!

Неимоверными усилиями летчица возвратила  самолет на бое­вой курс. Израненный самолет вздрагивал, кренился, плохо слу­шался рулей управления.

Бомбы сброшены на цель, толчок по ручке управления – это штурман подала знак, что задание выполнено.        .

- Попала! - крикнула радостно Вера. - Попала в переправу! Я рассмотрела! Ты слышишь, Таня, мы разбили переправу!

- Ай да мы, спасибо нам, - машинально ответила Таня, занятая новой заботой. "Почему упало давление масла? Наверное, пробит маслобак или маслопровод", - подумала она, да и козырек стойки и борта кабины - все было забрызгано маслом. - Дотянем ли до­мой? Хватит ли высоты, чтобы перевалить горы?- тревога росла, но летчица молчала, чтобы, не волновать подругу.

- Таня! Почему ты молчишь? Ты ранена? - с беспокойством спросила Вера.

- Нет. Я не ранена, - ответила Таня. - А вот самолет... Не хотела тебе говорить, да, видимо, придется...

Масло брызгало по всему козырьку, в любую минуту мотор мог заглохнуть, и если это произошло бы над горами...

- Ты думала, что я ничего не вижу? Я давно все заметила. Но не­чего паниковать.

- Ты права, Верок. Болтанка утихает, долетим как-нибудь, обя­зательно дотянем, нам иначе нельзя.

Несмотря на усталость, настроение у подруг поднялось, они ве­ли израненный самолет всем чертям назло. Мотор все больше не­додавал оборотов, высота падала. Сама природа помогала девуш­кам, самолет оказался в восходящем потоке воздуха и перетянул

            через вершину последнего хребта.

Вот и Сунженская долина.

- Мы почти дома! - обрадовано воскликнула Вера.

- Не спеши радоваться, лучше посмотри вон туда, - Таня указа­ла рукой перед собой.

Там, где должен был быть их аэродром, виднелось огромное белое пятно.

- Только тумана нам сейчас и не хватало для полноты счастья, ­-ответила Вера.

     - Будь что будет, подружка!

      Летчица повела самолет на посадку. Первая, кто встретил их после приземления, была техник самоле­та Зина Радина. Бегло осмотрев самолет, она оптимистично заявила:

- Не горюй, командир, завтра отремонтирую, и будет служить не хуже нового. Хорошо, что сами не ранены. А самолет подлечим.

А.Л. Пляц

  1944 год. Польша 

ИЗ-ЗА ПРУДА ВСТАВАЛО СОЛНЦЕ

В деревне была всего одна улица, широкая, ровная. Эту улицу и решила использовать командир полка как площадку для полетов.

Мы собрались небольшой группой и тихо переговари­вались, прислушиваясь к низковатому голосу Бершан­ской. Таня и Вера, уже одетые для полета, стояли передней с планшетами в руках. Они должны были лететь пер­выми.

-Задание ясно?

-Ясно,- ответили сразу обе и приготовились идти.

- Будьте осторожны,- продолжала командир пол­ка, не торопясь отпускать их.

Она стала разглядывать карту, вложенную в планшет. На лбу резкая вертикальная складка. Глаза сощурены в узкие щелки.

«Зачем карта? -подумала я.- Вон цель, за речкой. Отсюда рукой подать». Я посмотрела в ту сторону, где за небольшой белорусской деревушкой синела полоска леса. Там, в лесу, сосредоточились остатки фашистских войск, так называемая группировка. Гитлеровцы отказались сложить оружие, надеясь прорваться к фронту, к основ­ным силам. Наша задача: заставить их сдаться.

      - Бомбить лучше серией. С одного захода -Бершан­ская не отрывала глаз от карты.        ,

Таня кивнула. Вера немного удивленно смотрела на командира полка: зачем это объяснять, они же не  новички..

      Бершанская помолчала, все еще не отпуская их.

      «Почему она тянет? -не понимала я. И тут же дога­далась: - Боится за них... Боится, что не вернутся!»

У нее были основания беспокоиться: бомбить днем на самолете «ПО-2» крайне опасно. Незадолго до получения задачи мы наблюдали, как связной самолет из дивизии, пролетая над лесом, был обстрелян и сбит. Раненый лет­чик с трудом дотянул до нашего аэродрома. Из задней кабины вынули тело убитого штурмана...

Бершанская наконец подняла глаза.

- Выполните задание - и быстрей домой!

Она пристально посмотрела на Таню. Потом на Веру.

В зеленоватых щелках - тревога. Брови сурово сдвинуты.Словно приказывала: «Вернуться!»

Таня поняла, улыбнулась.

- Все будет в порядке, товарищ командир!

- Идите.

Девушки направились к самолету.

Бершанская смотрела им вслед. Выражение ее лица изменилось. Складка на лбу разошлась, губы страдаль­чески дрогнули. Да, ей, командиру, стоило огромных усилий и мучений поступать так, как она поступала, но другого выхода не было.

Таня Макарова и Вера Белик -лучший в полку бое­вой экипаж. У каждой из них было около семисот боевых вылетов. Девушки подружились сразу, как только их на­значили летать вместе. Третий .год они не расставались ни на земле, ни в воздухе.

Командир полка смотрела, как шли они рядом, высо­кие, тоненькие. Сколько раз она провожала их в полет, посылала на опасные задания, ждала: вернутся ли? Они возвращались. Оттуда, где гром зениток, вспышки разры­вов, слепящий свет прожекторов. Из черноты ночи. А те­перь - днем...

Таня шла небрежной, танцующей походкой и тихонько напевала какую-то песенку. Вера шагала серьезная, со­средоточенная.

      __ Давай, Макар, веселее! - пошутил кто-то из деву­шек.- В полный голос!

Сделав вид, что сейчас громко запоет, Таня останови­лась, и оглянул ась на Бершанскую. Потом, широко улыб­нувшись, развела руками: начальство смотрит...

      Пока самолет готовили к вылету, мы столпились около Тани. Стояли и болтали о чем-то постороннем, не имею­щем никакого отношения к полету.

Тем временем Вера забралась в кабину и что-то проверяла, переговариваясь с девушками- вооруженца­ми, которые подвешивали бомбы. Она, как всегда, тщательно готовилась к вылету, не забывая ни одной мелочи.

Наверное, вот так же серьезно она готовил ась бы к лекциям... До войны Вера училась в педагогическом институте. Она любила детей и собиралась вернуться из Москвы в родную Керчь, чтобы там преподавать фи­зику в школе.

Мы стояли и слушали Таню. С лица ее не сходи­ла улыбка, как будто она и не думала о предстоящем по­лете.

Высокая, слегка сутуловатая, с узкими плечами и неж­ным овалом лица, Таня напоминала цветок на длинном стебле. Казалось, ее слабым рукам не удержать штурвал самолета...

Но мы знали ее как отличного летчика. Смелого. Со своим летным почерком. Пожалуй, никто в полку не летал так умело и красиво, как она. С детских лет Таня была влюблена в небо. Еще под­

ростком, длинноногой девчонкой она бегала смотреть воз­

душные парады в Тушино. А в семнадцать лет уже умела управлять самолетом. Потом она стала летчиком-инструк­тором...

Таня всегда немного стеснял ась того, что была слиш­ком женственной, никак не похожей на летчика. И чтобы скрыть это, старалась напустить на себя бесшабашно­

веселый вид, говорила подчеркнуто грубоватым тоном. Однако это ей не помогало.

Посмеиваясь, Таня продолжала рассказывать, а Ве­ра, занятая своими штурманскими делами, изредка броса­ла ей реплики:

- Татьяна, скоро ты кончишь треп? Иди лучше само­лет проверь.

  - Работай-работай, Верок, я тебе полностью до­веряю...

Волновалась ли Таня перед опасным вылетом? Глядя на нее, трудно было определить это. Внешне она остава­лась спокойной, только, может быть, смеялась громче, чем обычно.

Наконец Вера вылезла из кабины и подошла к ней. - Бомбы подвешены. Все готово.

- Ну валяй садись,- застегивая шлем, сказала Таня.

Они не спеша уселись в кабинах. Запустив мотор, Таня улыбнулась нам ободряюще (что носы повесили?) и по­слала воздушный поцелуй.

Самолет взлетел. Мы наблюдали за ним.

Набрав метров триста - четыреста, Таня взяла курс на лесок. Оттуда по самолету открыли огонь. Мелкие вспышки окружили его, оставляя в воздухе светлые дым­ки. Таня маневрировала, меняя курс. Мы молча следили за поединком.

Застрочил зенитный пулемет. «ПО-2» оказался прямо над ним. От самолета отделились бомбы, и серия взрывов взметнулась над лесом. На несколько мгновений самолет словно повис, застыв на месте. И потом сразу свалился на крыло, понесся к земле...

Таня! Танюша!..

      Конец был близок. Еще секунда - и машина врежется в лес. Неужели это случится? Немцы прекратили огонь, уверенные в успехе.

Но нет, самолет не сбит! На небольшой высоте Таня выровняла его и бреющим полетом, чуть не касаясь вер­хушек деревьев, ушла в сторону аэродрома.

      Промчавшись истребителем над нашими головами ,самолет круто развернулся и зашел на посадку.

      Девушки сели. Мы бросились к ним: живы, целы. Каж­дой хотелось крепко обнять их.

У Веры глаза стали влажными. Лицо ее порозовело, и она нагнулась, делая вид, будто ищет что-то в кабине. Таня отмахивалась с обычной своей шутливой грубовато­стью.

      - Да ну вас! Чего пристали? Как мухи........ говорила

            она, и видно было, что полетом она довольна.

      - Taнечкa, мы так боялись за вас!

      - Вот еще! Подумаешь, дело какое - сбросить пару­ другую бомб. В первый раз, что ли?

      Спрыгнув на землю, Вера медленно обошла самолет

осматривая его.

- Татьяна, ты посмотри, как они испортили маши­ну,- огорченно протянула она и прикоснулась к пробито­му крылу так осторожно, будто боялась причинить ему боль.

      - Ерунда! Все эти дырки можно заклеить за пять минут. Потопали докладывать.

      И девушки направились к командиру полка.

      Второму экипажу не пришлось лететь: немцы выбро­сили белый флаг.

...А потом был август 1944 года. Белорусские леса, приступы малярии и фашистские группировки - все это осталось позади. Мы летали в Польше и с нетерпением ждали, когда нам дадут задание пересечь границу Герма­нии.

Первым экипажем, который бросил бомбы по фаши­стам на их собственной земле, в Восточной Пруссии, были Таня и Вера.

Жили мы тогда в польском имении «Тик-так». Это мы дали ему такое название. Кто-то пустил слух, что в под­вале тикает мина. Скорее всего, никакой мины не было, потому что на стенах дома мелом были выведены надпи­си: «Разминировано». Но проверить было некому, и на всякий случай нас выселили из шикарного белого дома Стояло теплое лето. Мы разместились в тенистом парке, который спускался к пруду. Спали прямо под

            кленами.

А дом стоял себе и не взрывался...

Мой мешок, набитый сеном, лежал под развесистым

кленом. Рядом расположились Таня и Вера. Каждое утро после ночных полетов, перед тем как уснуть, мы смотрели, как над прудом поднимается ослепительно красное солн­це. Лучи его золотистыми снопами пробивались сквозь кроны деревьев и тонули в воде.

Однажды, вернувшись с полетов, я бросилась на по­стель, не раздеваясь. Из-за пруда вставало солнце. Я дол­го смотрела на него. Смотрела и не видела...

Рядом с моей лежали две свернутые постели, и два рюкзака сиротливо прижались к дереву.

Утром от наземных войск сообщили, что недалеко от передовой нашли остатки самолета и два обгоревших тру­па. Уже несколько дней ночью на нашем участке фронта действовали вражеские истребители. Они охотились за самолетами «ПО-2».

В ту ночь с Таней собиралась лететь штурман полка. Время от времени она летала со всеми летчиками по очереди. А Веру назначили в другой экипаж. Однако обе де­вушки почему-то запротестовали. Они настояли на своем и полетели на задание вместе.

Мне всегда кажется, что и Таня и Вера тогда чувство­вали: кто-то из них должен погибнуть. И не хотели разлу­чаться...

Похоронили их под кленами в имении «Тик-так», неда­леко от польского города Остроленка.

 (Кравцова Н. "От заката до рассвета")